Экс-советник при трех президентах США: РФ страдает постимперским похмельем

О том, насколько сейчас интересен США наш регион, чего ждать от Узбекистана и как может измениться Афганистан, в эксклюзивном интервью медиагруппе "Азия Плюс" рассказал председатель Института Центральной Азии и Кавказа Университета Джона Хопкинса, бывший советник по России и Евразии при трех президентах США Фредерик Старр.

- Доктор Старр, эксперты уже не первый год говорят о том, что США потеряли стратегический интерес к Центрально-Азиатскому региону. Вы согласны с этим утверждением?

- Да, так было. Но сейчас все меняется, и Центральную Азию в Америке снова изучают, смотрят на нее свежим взглядом.

Вы помните, что один из главных интересов Обамы заключался в том, чтобы покинуть Афганистан? Теперь все будет по-другому. Окончательного решения по Центральной Азии официальный Вашингтон еще не принял, но я понимаю, что, во-первых, Америка увеличит количество своих военных в Афганистане. И чрезвычайно важно, чтобы Вашингтон позволил нашим войскам более свободно участвовать в войне против "Талибана", чтобы новая администрация убрала бессмысленные ограничения, которые существовали при Обаме, когда наши войска сидели там, а война все равно шла. Думаю, что теперь будут введены новые принципы участия военных в конфликте в Афганистане.

Кроме того, очень важно, чтобы новая администрация не объявляла точную дату окончания пребывания американских военных на территории Афганистана, как это было при Обаме. Тогда мы объявили дату вывода войск, и на месте "Талибана" я бы, например, решил, что подожду, пока иностранцы уйдут. Очень важно, чтобы новая стратегия не включала в себя точную дату ухода.

Надо уходить постепенно, как это было после войны в Германии и Японии. Иностранные войска уходили из этих стран медленно, не спешили, это была долгая работа, но смотрите, какие громадные результаты она принесла.

Конечно, многие говорят, что то Германия и Япония, а то Афганистан, но тогда посмотрим на Южную Корею. Такой страны вовсе не было, а Афганистан существует 300 лет; после войны в Южной Корее не осталось интеллигенции, но в течение 30 лет войны в Афганистане она продолжает жить. Ведь таджики из Афганистана не перебрались в Таджикистан, или афганские туркмены не переехали в Туркменистан. Это значит, что у них есть солидное сознание суверенитета, и это имеет громадное значение. Пообщайтесь с молодыми афганцами, которые сейчас работают в правительстве, это специалисты высшего мирового уровня.

Еще. Южная Корея смогла добиться успеха при полном отсутствии природных ресурсов, а Афганистан - чрезвычайно богатая страна; Южная Корея, как говорят русские, находится "на Камчатке", а Афганистан - в самом сердце Центральной Азии.

Все это говорит мне, что возможно серьезное процветание Афганистана, в конце концов это будет успешная страна, и поэтому ею стоит заниматься, особенно США и Таджикистану, который является ближайшим соседом Афганистана.

- Это вы говорите об интересах в Афганистане, а как с остальными странами Центральной Азии?

- Вы знаете, Афганистан – это не сосед Центральной Азии, это центральная часть Центральной Азии. Я постоянно говорю об этом и пишу. С точки зрения Америки судьбы Афганистана и других республик ЦА крепко связаны. Поэтому если мы присутствуем в Афганистане, это будет положительно влиять на присутствие США и здесь – в бывшей советской Средней Азии.

- Какие инициативы США в ЦА за последнее время, на ваш взгляд, были наиболее успешными и существенными?

- Вы говорите об инициативах, и я представляю их в узком, государственном смысле, а это только одна часть. Я думаю, что не надо сидеть в каком-то государственном офисе и планировать свои инициативы, составлять госплан, как это делали советские стратеги. Важно, чтобы этот процесс был естественным. Отменяйте препятствия на пути сотрудничества. Это самая здоровая ситуация, когда страны и народы понимают друг друга и находят возможности для отмены существующих барьеров. И это происходит.

Например, совсем недавно американцам было очень сложно получить визу в Таджикистан, но эта ситуация постепенно меняется, слава богу. Мне кажется, наше сотрудничество зависит не только от США, но и от Таджикистана. Давайте налаживать контакты, расширять возможности, давайте сосредоточимся на отмене препятствий. Это самое главное, потому что американцы и таджики - предприимчивые ребята, просто дайте им работать; если не будет препятствий, они установят взаимодействие между собой. Это неизбежно.

- После смены власти в Узбекистане отношения между этой республикой и США как-то изменятся?

- Я большой оптимист по поводу Узбекистана. В принципе, многие направления, которые сейчас развивает новое правительство этой страны, были заложены при Каримове, просто вокруг них не было шума, а теперь все происходит явно и открыто. Новый президент Узбекистана - очень практичный человек, который хорошо знает свою систему, и намерения у него прекрасные. Но не надо спешить. Нельзя ожидать сейчас от него (Мирзиеева) чудес, пусть он постепенно работает.

Я абсолютно уверен, что будут, конечно, и шаги назад - это неизбежно, они нормальные люди. Но не надо в этом случае плакать и разочаровываться.

Что касается отношения Узбекистана к Таджикистану, то тут вообще все будет постепенно абсолютно открытым, будут не только восстановлены старые связи, но и открыты новые возможности. А США, равно как и Узбекистан, должны точно так же отменять препятствия для работы друг с другом.

- А как вы оцениваете присутствие России в нашем регионе? О том, что Россия постепенно покидает ЦА, тоже много говорят в последние годы.

- Я долго изучал Россию, я там жил, писал книги о русской культуре, архитектуре, музыке. Несмотря на все положительные качества высокой русской культуры, нынешнее правительство России страдает постимперским похмельем, к сожалению. Больше, наверное, мне нечего сказать. Хотя это временная ситуация, которая тесно связана с личностью Владимира Путина. Я сочувствую этому человеку, он живет в иллюзии того, что можно перестроить современную Россию в духе империи XIX века, но это не даст никакого эффекта. Думаю, что эта ситуация все равно изменится; правда, боюсь, что за это время можно много чего сделать плохого.