Интервью с адвокатом семьи Салтанат Нукеновой: о деталях дела и психокоррекции абьюзеров
В Казахстане судят бывшего министра Куандыка Бишимбаева, обвиняемого в убийстве своей жены Салтанат Нукеновой. Публичное судебное разбирательство началось в конце марта: по свидетельствам обвинения, он несколько часов избивал и душил жену в VIP-кабинке ресторана Bau в Астане. Суд привлек особое внимание не только в Казахстане, но и в других странах СНГ: процесс транслируют на YouTube, а в соцсетях запустили флешмоб #ЗаСалтанат, в рамках которого девушки постят свои фотографии с бокалами вина и подписью "Если я пью вино, это не значит, что меня можно убивать". Семью Салтанат Нукеновой в суде представляет известный в Казахстане адвокат Жанна Уразбахова, которая защищает женщин, пострадавших от домашнего насилия. Кооператив независимых журналистов "Берег" поговорил с ней о ходе процесса и о том, как он может помочь решить проблему домашнего насилия в стране.
"Даже женщина-адвокат - находясь прямо в здании суда! - не защищена от насилия"
- Как вы стали адвокатом?
- В детстве я мечтала работать в милиции. Вдохновленная сериалами тех лет [1990-х и 2000-х], я считала, что вырасту и буду расследовать сложные уголовные дела, наказывать преступников, раскрывать банды, восстанавливать справедливость - в общем, сплошная романтика. Но во время стажировки, на которую меня отправили как студентку юрфака, я поняла, что реальность полиции - другая. И что там себя я точно не найду. В полиции как в политике - всегда грязно.
Получив диплом, я пришла на стажировку в коллегию адвокатов, потом сдала на адвокатскую лицензию, занималась экономическими и коррупционными преступлениями, крупными корпоративными спорами, гражданскими делами. А в июле 2017-го решила помочь женщине, которую на протяжении десяти лет бил муж. Он был агрессор и абьюзер - ей приходилось от него скрываться, даже когда они уже развелись.
Моя помощь понадобилась, потому что они с бывшим мужем тогда судились, с кем будут жить дети. И в первый же день процесса ее муж напал на меня - прямо на пороге здания суда. Сначала он просто кричал, матерился: "Вы феминистки! Валите в Европу!"
Мы попросили пристава вызвать полицию, обратились к людям, сидевшим в будке охраны. Никто не отозвался. И в какой-то момент он подбежал, начал оттаскивать куда-то мою клиентку, а когда я пригрозила, что сейчас вызову полицию сама, с размаху ударил меня. Я всю дорогу снимала его действия на телефон - и этот момент тоже попал на видео.
Тогда, в июле 2017-го, в Казахстане как раз декриминализировали бытовое насилие, и причинение легкого вреда здоровью перешло из Уголовного кодекса в Административный. И этого мужчину в итоге привлекли только к административной ответственности - просто на три дня посадили в спецприемник. Тогда-то я и поняла, что даже женщина-адвокат - находясь прямо в здании суда! - не защищена от насилия. Я с этим столкнулась. А сколько еще женщин столкнется?
С июля 2017 года я начала консультировать женщин, которые были на грани развода или столкнулись с бытовым или сексуализированным насилием. Сейчас мы добились уже пяти приговоров по изнасилованиям, и я хочу, чтобы каждый, кто задумал такое преступление, понимал неотвратимость наказания. Что теперь не получится проскочить, даже если раньше получалось.
А избежать наказания у насильников действительно получается часто: женщины боятся обращаться в полицию, потому что сотрудники зачастую предпочитают обвинять в произошедшем саму жертву. "А что ты ночью делала? А что ты в клуб пошла? А ты что, в юбке была? А ты что, пила?"
- Дела о насилии против женщин не являются приоритетными для правоохранительных органов во всех странах СНГ. Как их расследуют в Казахстане?
- Они не умеют собирать доказательства, вот что самое страшное! В первые 72 часа после преступления - золотое время для сбора улик - совершаются катастрофические ошибки. У меня было дело по изнасилованию, когда элементарно постельное белье не приобщили. По другому делу трусы потеряли. То есть в расследовании уже не будет ДНК. Из-за таких упущений иногда получается, что дело даже нельзя направить в суд.
Другое частое явление - когда полиция просит жертву забрать заявление. Обратиться в органы и так решаются всего 10% всех переживших изнасилование казашек - и уже из них только 2% случаев доходят до суда.
Я представляла интересы алматинки Улжан: в день, когда она дала показания об изнасиловании, двое сотрудников полиции пришли к ней домой и потребовали, чтобы она отозвала свое заявление. Аргумент был такой: "Все равно ничего не докажешь". Другую мою клиентку пытались отговорить писать заявление прямо в отделении: "Это же позор, это клеймо. Зачем тебе оно надо?" Еще одну жертву силовики попытались примирить с насильником: посоветовали ему "просто заплатить ей" - и оставили их в кабинете "договариваться". Сплошная дикость.
Во всех цивилизованных странах интересы женщин представляет прокуратура, но в Казахстане жертве насилия нужен еще и адвокат.
"Весь год их совместной жизни он внушал Салтанат, что с ней что-то не так"
- Как вы вошли в дело об убийстве Салтанат Нукеновой?
- Прямо в день похорон Салтанат, 11 ноября 2023-го, некоторые Telegram-каналы и журналисты начали информационную атаку на семью: они писали, что Салтанат якобы сильно пила, а в день гибели вела себя неадекватно, сама падала, сама билась головой и вообще умерла во сне. Первый такой пост, по словам [брата погибшей] Айтбека [Амангельды], появился, прямо когда они были на кладбище.
Это их шокировало. Родители Салтанат знали, что она психически здоровый человек, они видели тело, на котором не осталось живого места. Какая еще "смерть во сне"? Они думали, что всем очевидно, что их дочь и сестренку убили. Но когда поняли, что против них начали информационную войну, решили нанять адвоката.
С папой Салтанат и ее братом Айтбеком мы познакомились в середине ноября 2023-го - встретились, чтобы обсудить стратегию защиты. Это были опустошенные люди, у которых забрали самое главное в жизни. Папу мне даже сложно описать: он был весь черный. Просто смотрел в одну точку и не мог осознать, что это действительно происходит с его семьей. А Айтбек был в какой-то прострации. Ему тоже много времени потребовалось, чтобы принять это горе.
Но даже в таком состоянии семья нашла силы и начала опровергать все эти слухи и домыслы, выступила с официальным обращением. А я - чтобы на этот раз все улики и следы были собраны и зафиксированы - сразу подала около 20 ходатайств о проведении экспертиз. Сейчас в суде 16 томов материалов уголовного дела, и я думаю, что обвинению удалось доказать вину Куандыка Бишимбаева в убийстве.
- К моменту убийства Нукенова с Бишимбаевым не пробыли в браке и года. Что известно об их отношениях?
- Он патологически ее ревновал: требовал, чтобы она постоянно скидывала свою геолокацию: где она находится, с кем. Сопровождал ее на встречах, просматривал ее телефон: она просила подруг даже шуточные сообщения ей не слать, потому что с Бишимбаевым что угодно могло стать поводом для конфликта.
Еще она подозревала, что на ее смартфон была установлена шпионская программа. К тому же он знал ее пароль. Чтобы вы понимали: следствию пароль от телефона Нукеновой сообщил именно Бишимбаев.
После замужества Салтанат закрыла свою страницу в соцсетях и открыла новую, куда выкладывала в основном фото с мужем. Доступ к этому профилю был у очень немногих. С семьей Нукенова общение ограничила, а подругам говорила, что боится Бишимбаева и что он ее "просто так не отпустит".
Весь год их совместной жизни он внушал Салтанат, что с ней что-то не так: требовал, чтобы она ходила к психологам, заставлял ее принимать противотревожные препараты, которые покупал для себя. Не давал ей спать: мог ночью увидеть в Telegram какое-то порнографическое видео с девушкой, якобы похожей на Салтанат, и тут же разбудить ее и устроить ей допрос.
К материалам дела приобщили [сделанные еще до убийства] снимки, где у нее на шее видны следы от веревки. Есть фотографии из их отпуска на Мальдивах, где у нее по всему телу кровоподтеки. Она рассказывала своим сестрам о побоях, отправляла брату фото с побоями. Когда в сентябре [2023-го] на семейном мероприятии Салтанат сняла пиджак, оказалось, что у нее синяки по всему телу.
Причем он постоянно убеждал Салтанат, что именно она виновата в том, что происходит. И даже сейчас он транслирует нам в суде, что в ночь ее гибели Салтанат просто "шесть часов его доводила" и поэтому он "не сдержался".
- Почему Салтанат не обращалась в полицию?
- Это страх. Он влиятельный человек, бывший министр, со связями, с деньгами. И он ее шантажировал: когда просматривали его телефон, нашли интимное видео с Салтанат, которое он угрожал выложить в интернет. Еще он говорил, что будет давить на нее и ее семью.
Я знаю десятки женщин, которых шантажировали или шантажируют в данный момент их бывшие партнеры, в том числе интимными видео и фото. И женщины боятся обращаться в полицию, потому что даже там не видят источник защиты.
"Возможно, он убил ее за то, что она сказала, что так это не оставит"
- Что случилось в ночь на 9 ноября 2023 года?
- Психиатру Бишимбаев во время следствия рассказал, что конфликт начался из-за того, что Салтанат забыла заказать мужу дезодорант. Вы понимаете, да? Дезодорант. Они начали ругаться на [проходившем в тот день в Астане] концерте Димы Билана, потом продолжили перепалку в гастроцентре Bau. Уже оттуда Салтанат позвонила брату и сказала: "Я хочу уйти от него, сейчас приеду к тебе". Бишимбаев стал удерживать ее в ресторане, а в два часа ночи начались побои.
И я даже не могу назвать это животной жестокостью, потому что животные намного милосерднее. В судебно-медицинской экспертизе только описание наружных повреждений занимает два с половиной листа компьютерного текста: сломанный нос, поврежденные уши. А то, что у нее в голове нашли во время вскрытия… Объем субдуральной гематомы оказался 230 миллилитров, то есть у нее был большой стакан крови в голове. Когда мозг извлекли, даже под ним была кровь.
Тело Салтанат было настолько обезображено, что родственники не сразу ее опознали. Матери тело не показывали: семья хотела, чтобы мама ее запомнила такой, какой она была при жизни, а не такой, какой ее выдали из морга.
Но Бишимбаев даже в ходе психиатрической экспертизы говорил врачу: "Я же знаю, какие жизненно важные органы нельзя трогать! Я просто вышел из себя, потому что она забыла дезодорант заказать". В его пересказе это звучит как какая-то мелкая ссора, а по факту-то мы видим тело. И то, в каком состоянии оно было доставлено в морг.
- В суде Бишимбаев утверждал, что не собирался убивать Нукенову и что самые тяжелые увечья она нанесла себе сама, потеряв равновесие и несколько раз ударившись головой об унитаз.
- В суде допросили судебно-медицинского эксперта, который полностью разрушил эту линию защиты. Бишимбаев же заявил, что она от одного его удара якобы совершила два падения: сперва ударилась об унитаз, потом об пол, потом встала и снова ударилась. Но экспертиза показала, что человек так рикошетить от унитаза и от стен не может, а вот что Салтанат держали за волосы и били об унитаз, эксперт как раз не исключает.
- Еще адвокаты Бишимбаева пытаются убедить присяжных в том, что жертва "довела" своего убийцу до побоев.
- Линия защиты, что "Салтанат была неадекватной, пьющей, страдала нарушениями психики", прослеживалась с самого начала. Брату погибшей адвокаты Бишимбаева задавали такие вопросы: "А как часто ваша сестра пила, материла вас? Есть ли какие-то заболевания наследственные в вашей семье?"
Бишимбаев даже специально предоставил суду пароль к своему телефону, чтобы присяжные увидели якобы сохраненные на устройстве переписки с Нукеновой, подтверждающие ее неадекватность: что это она его абьюзила, что это она выпивала и ревновала.
Но когда смартфон вскрыли, мы получили главное доказательство вины именно Бишимбаева. Оказалось, что в ночь убийства он два часа снимал на свой же телефон пытки, истязания и издевательства над Салтанат Нукеновой. 27 коротких видео, сделанных в промежуток с 06:40 до 08:24 утра. И суд, и присяжные, и прокуроры были шокированы жестокостью этих кадров. Все, кто смотрел трансляцию суда, видел наши эмоции - это был неподдельный шок. Людям из зала потребовалась скорая помощь. Брат Салтанат не смог сдержать слез. Я рекомендовала ему это не смотреть, но он хотел знать, что произошло с его сестрой.
Бишимбаев просто ее пытал, как в концентрационных лагерях не пытают. Он не отпускал ее в туалет, раздевал, разрывал на ней всю одежду, заставлял ползать на коленях и что-то искать на полу, дергал ее за волосы, пинал и все это время с извращенным удовольствием допрашивал.
А Салтанат на этих видео говорит ему, что "ты сядешь на десять лет". Держит вот так перед собой свою окровавленную рубашку и говорит: "Это будет уликой". Думаю, что за это он, возможно, ее и убил - за то, что она сказала, что так это не оставит. И пойдет с этим в суд.
Это поворотный момент в деле. Потому что до этого Бишимбаев напирал на то, что он "просто ее побил, потом она легла спать и во сне умерла". Сторона защиты настаивала, что это было преступление по неосторожности. Но умысел стал очевиден прямо в суде - во время вскрытия телефона.
Ирония в том, что телефон у него изъяли сразу после ареста, но привлеченные специалисты не смогли его вскрыть, и он просто хранился в материалах уголовного дела. И Бишимбаев мог отказаться назвать пароль - это его конституционное право, никто не должен свидетельствовать против самого себя. Но он слишком хотел продемонстрировать суду, какой Салтанат была "неадекватной".
Он просто не помнил, что он снимал в ту ночь. Он был в состоянии дичайшего алкогольного опьянения. Алкоголь буквально стер ему память настолько, что он забыл, что снял сам на себя компромат. Видео с пытками Салтанат для него самого стали сюрпризом - вы видели [в трансляции с процесса], как, когда суд начал с ними знакомиться, у него началась паника? Как он метался по клетке? "Это мне подкинули, это мой голос наложили, это не я!"
Наутро после убийства он ведь позаботился о том, чтобы уничтожить улики: стер отпечатки, уничтожил одежду Салтанат, ее телефон отправил домой, чтобы по геолокации его не нашли. Уничтожил видео с камер наблюдения ресторана: в Bau же все оформлено на его родственников, Куандык там царь и бог. Бишимбаев просто написал [своему двоюродному брату и директору Bau Бахытжану] Байжанову: "Удали камеры гастроцентра".
Но самое главное он упустил! Самое главное доказательство было в его телефоне, о котором он элементарно забыл. Просто забыл, что сам снимал эти видео.
- Неужели никто из сотрудников ресторана не видел, что происходит?
- Это же было его заведение! Обратиться ей не к кому было. И он знал, что ей никто не поможет. А уже глубокой ночью, когда Салтанат убивали, ее крики слышали только находившиеся в здании маляры. Они тоже предпочли не вмешиваться, хотя все-таки написали администратору Bau сообщение: "Надеюсь, жена [Бишимбаева] жива". Но администратор вызывать полицию не стала.
В какой-то момент Салтанат начала издавать предсмертные хрипы - сторона защиты, правда, с невероятным цинизмом описывает это по-другому: якобы Бишимбаев ее с любовью уложил спать, укрыл, и она сонно захрапела. Судебно-медицинский эксперт в суде объяснил, что перепутать агоническое состояние, когда мозгу умирающего не хватает кислорода, с простым храпом невозможно: любому было бы понятно, почему она так страшно хрипит.
По заключению гистологов, Салтанат умерла примерно в районе обеда. Бишимбаев запросил [у сотрудников ресторана] два одеяла, завернул в них ее тело, не вызывал скорую помощь. Я думаю, что он хотел вывезти тело, но в тот день [9 ноября 2023-го] Путин был с официальным визитом в Астане, и делегация как раз находилась в здании неподалеку от Bau. Все вокруг оцепила служба охраны президента, и Бишимбаев просто побоялся вывезти тело.
"Почему если бабушка терпела, то и я должна терпеть?"
- Бишимбаев сам ходатайствовал о том, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. Зачем?
- Это был процессуальный ход: по второй части статьи 99 [Уголовного кодекса Республики Казахстан] об убийстве предусмотрен срок от 15 лет до пожизненного.
И если дело рассматривает суд присяжных, то пожизненное не могут назначить, пока за него единогласно не проголосуют все десять присяжных. И еще при их отборе защита Бишимбаева настаивала на том, чтобы исключать всех, у кого есть дочери. Они рассчитывали, что всех десяти голосов не наберется.
Еще сторона Бишимбаева думала, что им удастся склонить на свою сторону консервативную часть общества. Свои показания Куандык начал с очернения Салтанат: описывал ее как пьющую, неадекватную, агрессивную и ревнивую женщину, которая все время его провоцировала. Отдельно упомянул, как она "выкинула серьги", которые ей подарила его мама. Заявил, что "шесть часов терпел от нее унижения и оскорбления, после чего не выдержал". Все это было попыткой дискредитировать Салтанат в глазах присяжных, чтобы вызвать их сочувствие и снисхождение [к себе]: "Я ее побил, но на то были причины".
Но в результате публичного процесса все это обернулось против него. И фамилия Бишимбаева стала нарицательной.
- Это действительно так. Но были ли у вас накануне процесса опасения, что кто-то может поддержать Бишимбаева?
- Нет. Это настолько очевидное преступление… Молодая девушка в расцвете сил - она же с ним и год не прожила. Не дожила до первой годовщины их свадьбы. И ее с такой жестокостью и цинизмом убивают в самом сердце Астаны. У меня не было никаких сомнений, что общество будет с нами солидарно.
- Меня поразило, с какой простотой Бишимбаев описывает нанесенные им побои: "Просто пнул ее со злости раза три-четыре". Как будто для него это норма. Казахстанские правозащитники связывают это с тем, что Куандык родом из "более консервативной" части страны, где, по статистике, больше насилия по отношению к женщинам.
- Я не люблю проводить такие разграничения, но между югом и западом страны действительно есть различия. Женщин у нас даже предостерегают, что "лучше не выходить замуж в Шымкент" или куда-то на запад Казахстана. Потому что там традиционный уклад сильнее: существует специальное понятие "келин" - это женщина, которая должна терпеть, подчиняться семье мужа, преклоняться перед ним. Там такие устои, что женщина практически не человек, а некая прислуга, которая должна терпеть все.
Понятно, что мы живем в Центральной Азии, и те устои и традиции, которые нам с детства навязывают… Любая девочка сталкивалась с этими формулами: "Мужчина - главный", "Мужик сказал - значит он прав", "Просто так ничего не происходит", "Бьет - значит заслужила". Когда ты растешь, это накладывает отпечаток. Но с возрастом мы перестаем соглашаться: "Почему если бабушка терпела, то и я должна терпеть? Я так не хочу". С тех пор как я пришла в юриспруденцию, я поняла, что навязываемое традицией как "нормальное" - ненормально. А иногда и вовсе преступление. Теперь у меня нулевая терпимость к любому виду насилия.
И когда я слышу, как Бишимбаев пытается оправдать свое насилие: "Ну, я бил ее, но я не бил по жизненно важным органам!" Меня шокирует, что для его картины мира это нормально. Еще когда я знакомилась с заключением судебных психолого-психиатрических экспертиз, я понимала, чего от него ожидать: психиатры отмечали, например, эгоцентризм. Он на каждый вопрос находит какой-то ответ, который в голове нормального человека просто не укладывается. Если у него спросить: "Это черное?", он ответит: "Нет, белое".
Он ведь так и не признал вину в умышленном убийстве: все еще говорит, что просто ее побил, а смерти не желал. Он всех нас попытался загазлайтить: люди в соцсетях так и пишут, что им после этого судебного процесса потребуется коллективная психотерапия. Потому что то, с чем мы столкнулись, разрушает психику любого здорового человека.
- Может ли это дело быть спущено на тормозах? Бишимбаева уже приговаривали к десяти годам заключения за взятки, но тогда он отсидел лишь полтора года, выйдя на волю в связи с условно-досрочным освобождением.
- Риски всегда есть - мы же не можем залезть в головы присяжных. Каким будет приговор, мы узнаем только после того, как они огласят его.
Но семья Салтанат требует пожизненного наказания. Ее маму госпитализировали с гипертоническим кризом: она долго не могла осознать потерю дочери. Ее теперь никогда не оставляют одну - врачи опасаются за ее здоровье.
Папа Салтанат с ноября почти полностью поседел. И как будто постарел на 20 лет. Салтанат была папина дочка. Его здоровье тоже пошатнулось: проблемы с сердцем. Сейчас они держатся только на этой борьбе - борьбе за справедливость.
"Это солидарность общества перед злом"
- Почему домашнее насилие остается настолько серьезной проблемой в Казахстане? Каждый год от рук семейных агрессоров погибают не менее 80 женщин. Ежедневно в полицию поступают 300 заявлений от жертв.
- В первую очередь это культ мальчиков. У нас особое отношение к мужчинам: почет, уважение, им с детства внушают, что они особенные, что у них привилегии. А от женщин, наоборот, требуют полного подчинения: рассказывают, кому и что они должны. При этом женщины работают наравне с мужчинами, а то и больше - только после офиса у них начинается вторая, "домашняя" смена.
Когда я это рассказываю, звучит не так уж и страшно. Но когда роль женщины обесценивается поколениями, насилие становится чем-то нормальным.
- Что государство должно сделать, чтобы прекратить насилие в казахстанских семьях?
- Здесь нужна политическая воля: к любому насилию должна быть нулевая терпимость. Если про человека известно, что он бьет свою жену и детей, он должен становиться нерукопожатным в каждом коллективе.
Нужно ввести принудительную психокоррекцию абьюзеров: их нужно - за их же счет - принудительно лечить. Потому что навсегда его от общества изолировать не получится, и нужно его [психологическую] проблему проработать.
Нужна уголовная ответственность за харассмент, за преследования и сталкинг. Многие женщины умирают от рук бывших мужей, даже развод им не помогает.
И необходима серьезная реформа МВД, потому что сейчас даже в групповом изнасиловании правоохранительные органы порой не видят ничего страшного и пытаются все замолчать и списать. Нашим органам не хватает эмпатии к жертве.
- Вы ожидали, что процесс станет настолько громким? Весь Казахстан смотрит трансляции заседаний, люди выходят на митинги и подписывают петиции в поддержку закона о криминализации домашнего насилия.
- В начале процесса я не ожидала, что за ним будут так следить. Но в ходе суда стало понятно, что убийца, вместо того чтобы каяться, пытается снять с себя ответственность. И тут разумная часть нашего общества проснулась: по всему миру начались митинги, протесты, появился хештег #ЗаСалтанат.
Я ощутила невероятную гордость за наше общество, которое впервые за долгое время объединилось в едином порыве и встало на сторону семьи Салтанат и ее самой. Это солидарность общества перед злом. Мы устали от новостей о насилии и очередном убийстве или изнасиловании, мы хотим перемен. И я сейчас прямо чувствую дух нашего народа.
А 11 апреля благодаря делу Салтанат Нукеновой президент Казахстана [Касым-Жомарт Токаев] подписал закон о криминализации бытового насилия. 15 июня эти поправки вступят в силу, и отныне всех домашних агрессоров и абьюзеров будут привлекать к уголовной ответственности.
- В России такой документ тоже обсуждали, но разговорами дело и ограничилось: у нас домашние побои до сих пор декриминализованы.
- Я бы рекомендовала никогда не сдаваться. В Казахстане закон о профилактике бытового насилия приняли еще 15 лет назад, в 2009 году. Все это время [в него вносили поправки, которые] то криминализировали, то декриминализировали побои. Но ситуация с Салтанат все разом переломила.
Я слежу за ситуацией в России и, если честно, думала, что после истории Маргариты Грачевой общество сможет консолидироваться. Но этого не произошло. А сейчас людей, осужденных за убийство своих жен и партнерш, милуют и отправляют на войну в Украину - это же страшно, когда они оттуда возвращаются в общество.
Но какие бы страшные преступления ни происходили в России, единства не хватает. Я не знаю почему. Нам, казахстанцам, единство подарила Салтанат.