Руслан Рахимов: Мексика и Кыргызстан имеют проблемы с самоидентификацией

Мы писали о том, как преподаватель, доцент АУЦА Руслан Рахимов почти на месяц поехал в научно-исследовательскую поездку в Мексику. Ученый намеревался изучить жизнь и быт жителей двух мексиканских деревень в туристической зоне региона Веракруз, а также их отношение к культурному наследию, туристам, природе, земле и т. д. А затем сравнить жизнь мексиканцев с жизнью кыргызстанцев, проживающих неподалеку от озера Сон-Куль в Нарынской области.

Почему именно Мексика и Кыргызстан? Да потому, считает Руслан Рахимов, что, несмотря на географико-климатические и исторические различия, эти страны имеют много схожих процессов.

Жители и там, и там проживают на территориях природных заповедников, близки к природе, имеют многослойную и непростую историю. В прошлом, кстати, народы боролись за независимость. Сейчас жители упомянутых туристических зон в обеих странах пытаются на своих территориях развивать туризм. А государства начали проводить политику возрождения культурного наследия.

При том что, по мнению антрополога, у кыргызов своя история – "другие исторически насыщенные пласты, не такие как в Мексике, и более молодая идентичность" – в обоих государствах имеются проблемы с самоидентификацией и нациестроительством.

"Для любого человека, а тем более ученого важно выходить из своей культурной, географической, языковой зоны, расширять границы знаний, кругозор. Благодаря осмыслению мексиканских культуры и истории, проблемы их идентичности я вышел на интересные размышления, касающиеся Кыргызстана. Нам необходимо переосмыслить советскую историю как многослойное и противоречивое явление, которое является базой кыргызской идентичности. Это важно для осмысления того, что происходит с нами сейчас. Чтобы прояснить настоящее, нужно поставить под сомнение прошлое. Но ни в коем случае переосмысление культурного наследия не должно навязываться политической элитой. Оно должно быть объективным, с разностью мнений и опыта", – коротко резюмирует Руслан Рахимов.

"Мы очень разные – и все-таки похожи"

– Как прошла поездка в Мексику? Ваши первые впечатления?

– Это было круто! Несмотря на близость Мексики с США, это цивилизационный центр Латинской Америки, или Мезоамерики. А географически, культурно и лингвистически это самое протяженное пространство на планете Земля. Все страны Центральной и Южной Америки, кроме Бразилии, а это почти 400 млн человек, говорят на одном языке – испанском. И они являлись свидетелями одних исторических событий – завоеваний испанских конкистадоров, войн за независимость и т. д.

Мы в Центральной Азии и Евразии варимся в своем соку, у нас своя система координат. Приехав туда, я убедился, что наши культурные ареалы – это два параллельных мира, с ценностями и традициями, историей, культурой и языком.

Современная мексиканская идентичность строится на многослойном пласте прошлого страны – это империи ацтеков, майя, испанское колониальное прошлое. Ацтекский пласт чувствуется и сегодня. До сих пор он овеян мистикой, хотя некоторые этносы загадочно исчезли еще до пришествия испанцев. В Мексике тоже жили кочевники, правда, они были больше охотниками - собирателями. Страна пережила самый долгий в мире период колонизации – на протяжении пяти веков.

Автохтонное (то есть исконное, коренное) население страны – индейцы – сейчас составляет всего 10-15% от населения современной Мексики. Остальных жителей относят к "смешанным" и так называемоему белому населению, которое до сих пор стоит в Мексике "у руля".

Кстати, устойчива версия об этногенезе и родстве индейских и тюркских народов, которые, по всей видимости, мигрировали десятки тысяч лет назад через "берингийский мост" из Сибири (Урала и Алтая) в Северную и Южную Америку. Даже не будучи специалистом, я услышал в Мексике несколько слов, схожих с кыргызскими.

"Мексиканцы больше дети природы, чем мы"

– Удалось ли вам сравнить такие разные две страны, две цивилизации, прошлое и настоящее, их влияние на туризм?

– Мои ожидания более чем оправдались. Мы провели почти три недели исследований в двух деревнях штата Веракруз, который считается туристической зоной. Деревни Сан-Хосе и Эсперанза являются зонами природного заповедника, всего в 400 км от столицы Мехико. Кстати, названия испанские.

– Ваши впечатления об их жизни и быте?

– Села очень маленькие, меньше наших. Там обычно проживает около 200 человек, 30-50 семей. Могут быть связаны родственно, но необязательно. Это тропическая зона, где люди живут в прямом смысле бок о бок с животными. Пока гостил, я увидел очень много диких животных – опоссумов, игуан, змей, птиц. Меня предупреждали, что нужно быть осторожным – много ядовитых змей, насекомых. Ночью это просто какофония звуков природы. Почти в каждом доме держат попугая. Очень много овощей и фруктов, которых мы и не видели никогда в жизни. Много зелени и другой еды на столе. В каждом селе на их базарчиках вам запросто нальют чашечку кофе, которое здесь же и выращивают. Для них это традиционный напиток, как у нас чай. Для нас же кофе – роскошь и удовольствие (смеется). Традиционные блюда – кукурузные лепешки (тортияс), кактусы, фасоль. Мексика – это родина кофе, острого перца чили, помидоров, фасоли, арахиса и индюка.

– За счет чего живут мексиканцы в деревнях – сельское хозяйство, туризм?

– Люди очень гостеприимные. Люди в сельской местности имеют меньше ресурсов, поскольку наличными деньгами пользуются в меньшей степени. Их кормит природа, тропические леса дают много фруктов и овощей. Земельных ресурсов не так уж и много – в тех селах, где мы были, некоторые семьи имели по одному гектару. До сих пор "белое" население имеет очень много наделов в ущерб автохтонному населению, то есть индейцам. Выращивают в основном кукурузу, бананы, перец чили. Держат коров и свиней. То, что вырастят, продают или обмениваются продуктами. Развит натуральный обмен.

– А что-то общее между Кыргызстаном и Мексикой удалось вам найти?

– Сравнивая жителей мексиканских деревень и на Сон-Куле, которые открыли гостевые дома для туристов, я увидел и много общего, и то, что нас отличает. Там, как и у нас, сильная миграция – трудоспособное население старается всеми способами, в том числе и нелегальными, попасть в США. В деревнях остаются пожилые. Молодых людей я видел там мало. Среди других проблем – коррупция и наркотрафик.

– Насколько развит туризм? Много ли видели там туристов, как их встречают?

– Старшее поколение старается развивать туризм в деревнях. Но это относительно новое веяние, только зарождающееся. В деревне Сан-Хосе, например, туристов принимают лет 10. Иностранных туристов туда приезжало совсем мало или вообще никогда не было. Я видел туристов из регионов или крупных городов Мексики, из Мехико, например.

Мы относимся к туризму как к основному источнику доходов. Для мексиканцев это дополнительный источник доходов, которому они не уделяют столько внимания, усилий, как мы, в том числе и сервису. У них в голове не укладывается просто, как на этом можно зарабатывать, жить за счет этого.

Туризм у них позиционируется, скорее, как отдых на природе после бетонных городов, узнавание новых мест Мексики – для внутренних туристов из регионов, нежели как ознакомление с культурным наследием. Местные и так знают про ацтеков, майя и т. д. Кстати, Мексика входит в десятку стран мира по количеству туристов.

При том что мы нацелены на иностранных туристов и живем среди природы, у нас нет, на мой взгляд, такого бережного к ней отношения. Плюс у мексиканцев меньше продуктов производства, меньше "технологичного" мусора – пластиковых бутылок, пакетов, чем у нас. В то же время тамошние крестьяне тоже не все понимают, почему нужно беречь природу, стараться не загрязнять ее.

"Только в последние годы началось возрождение индейской культуры"

– А какое отношение у современных мексиканцев к своему культурному наследию?

– Как мне рассказали, в Мексике около 70 групп индейских народов. Самая многочисленная из них насчитывает 1 млн человек – индейцы науатль. Они пережили ломку культуры и самоидентичности. Многие пожилые индейцы в деревне Эсперанза отвечали мне, что не знают своего родного языка. Население, в том числе индейцы, говорило на испанском, детей тоже старались отдавать в школы с испанским языком обучения. Это было престижнее, как путевка в жизнь. Индейцев сильно притесняли и дискриминировали вплоть до недавнего времени. Они не были представлены в политической элите Мексики и никак не выражали себя. Как я понял, только последние несколько лет в Мексике начали поощрять сохранение культурного наследия индейцев, преподавать в школах на индейских языках и создавать программы по поддержке.

В Кыргызстане тоже складывалась схожая ситуация, хотя, конечно, и не такая, как в Мексике. Тем не менее в советское время детей в Киргизии предпочитали отдавать учиться в русскоязычные школы. И сейчас не все кыргызы знают свой родной язык, а активисты стараются возрождать традиции. Другой вопрос, кто является носителем этих традиций, особенно если они забываются, и насколько эти сведения подлинны? Думаю, здесь срабатывает коллективная память. Пусть даже фрагментарно, люди чувствуют свои исконные традиции, культуру. И неважно, речь идет о Мексике или Кыргызстане.

"Нам необходимо объективно пересмотреть советскую эпоху"

– К каким выводам вы пришли?

– Конечно, полученные данные сейчас обрабатываются и будут конкретизированы в совместной статье с профессором Анат де Видас. Конечно, сравнивая два контекста, нужно правильно подбирать термины, например, описывая советскую историю.

Во-первых, использование терминов "автохтонное", "туземное", "исконное", тем более на английском языке (indigenous), по отношению к кыргызам имеет явно колониальный контекст. Автохтонное население в Мексике до сих пор маргинализировано, что напрямую ассоциируется с колониализмом.

Во-вторых, конечно, нам необходимо переосмыслить советскую историю как многослойное и противоречивое явление, которое является базой современной кыргызской идентичности.

В-третьих, 100 лет (против пяти веков в Мексике) – это так мало для исторической дистанции и для оценки.

Кто-то считает советскую власть одной из форм колонизации. Я думаю, что советская эпоха однозначно принесла прогресс и модернизацию кыргызам как этносу. Если и говорить о минусах, то была, скорее, интеллектуальная колонизация, создание "своего" восприятия картины мира.

Возьми любую страну мира – везде можно задать вопросы, кто кого колонизировал, кто кому какой принес ущерб, кто пострадал и т. д.

Объективное изучение нашего прошлого помогло бы нам избегать политизированности истории, гегемонии каких-то навязанных идей, что есть плохо, а что – хорошо. А для этого нужно проводить исследования международной командой ученых, развивать культуру научной критики, открывать площадки для дискуссий ученых, а не политиков. Еще раз подчеркну, что каждый имеет право на свою точку зрения, ученым надо помогать переводить их в объективную и профессиональную плоскость.