Манкуртский историзм: был ли в 1916 году геноцид? Часть 2
Окончание. Начало здесь
Публицист Эсенбай Нурушев размышляет о событиях 1916 года, о различных исторических фактах, когда представители одних стран истребляли население целых территорий, о терминологии, связанной с геноцидом и применяемой учеными и политиками разных государств и организаций, о надуманном патриотизме кыргызских историков.
Буквоедские интерпретации
Теперь о том, как истолковали нам понятие "геноцид" наши ученые. Говоря о кровавых событиях 1916 года, ведущие историки страны заявили, что если бы тогда произошел геноцид, нас уже сейчас не было бы. Эту точку зрения четче всего выразил один из профессоров КНУ: "О геноциде мы могли бы говорить при истреблении всех кыргызов".
Проверим эту трактовку по принципу фальсифицируемости (falsifiability), то есть сличим с реальными событиями. Возьмем "Пятисотлетнюю войну", в которой были уничтожены, по одной версии, более 100 миллионов человек из числа коренных жителей нынешних территорий США и Канады (Д. Стэннард. Американский Холокост, 1992). Тем не менее, "покорителям Америки" не удалось их начисто искоренить.
А вот в Сребренице (июль 1995 г.) было убито около 10 тысяч представителей боснийских мусульман. Именно эту бойню Международный трибунал квалифицировал как "преступление геноцида", а вовсе не констатировал факт смерти всего рода босняков. Однако Совет безопасности ООН в позапрошлом году не смог принять резолюцию, признающую события в Сребренице актом геноцида. Из пяти постоянных членов Совбеза Китай воздержался, а Россия заблокировала документ, наложив на него вето.
Геноцид не задает условия полной ликвидации какого-то народа, такое в принципе не может быть достигнуто, утверждает Тернон. Его слова подтверждает история. Трудно найти какую-нибудь кровавую резню, отнесенную учеными к разряду геноцид, после которой какой-либо народ полностью прекратил свое существование. Таких случаев просто нет.
Зато у нас есть "наука", которая не признает акты массового уничтожения людей геноцидом, пока не будет уничтожен самый последний представитель этноса, подвергшегося истреблению.
Согласно другой трактовке, кровавую бойню столетней давности можно было бы признать геноцидом при наличии официально озвученного или провозглашенного плана по уничтожению всего местного населения. А тогда "не было решения царской власти по истреблению в целом всей нации", – говорят наши историки.
Вспомним классический пример – подавление восстания племен гереро и нама на территории современной Намибии в 1904-1907 годах колониальными войсками кайзеровской Германии, которое большинство историков считают первым геноцидом ХХ столетия. Тогда тоже не было никакого указания сверху полностью уничтожить бунтующие племена. Все решил сам немецкий генерал Лотар фон Трота, отдавший приказ оцепить границы пригодной для жизни территории, вынудив африканцев бежать в сторону британской колонии Бечуаналенд на территории современной Ботсваны через пустыни.
Именно на этом этапе произошел переход от подавления восстания к геноциду. В общей сложности в пустыне погибло 75 тысяч человек либо от голода и жажды, дибо было убито немецкими солдатами. В 1985 году ООН в своем докладе отнес эти события к актам геноцида, сравнивая его с нацистским холокостом евреев.
Действия колониальных властей во время подавления восстания 1916 года наши историки, в целом, признают особо жестокими. При этом они осторожно отмечают, что только применительно к основным очагам восстания, а также к эпизодам на перевалах и пограничных пунктах с Китаем, где погибло много людей от рук царских солдат, следует применять термин "кыргын", буквально – "истребление". По словам другого историка из того же КНУ, "произошла просто массовая резня в результате насилия над народом двух долин со стороны Российской империи".
В истории немало кровавых событий, называемых резней. Одно из них, имевшее место во время второй китайско-японской войны в 1937-1945 годах, вошло в историю как "Нанкинская резня", историки считают ее геноцидом. Известна также Волынская резня, и верхняя палата польского Сейма квалифицировала ее в прошлом году как геноцид польского населения.
Сами слова резня, бойня, истребление в просторечии означают намеренное убийство большого количества людей. Слово "кыргын", которое встречается почти во всех тюркских языках, имеет то же самое значение (Этимологический словарь тюркских языков, 2000).
Падение мира
Некоторые историки на Западе уже изобрели такие термины, как экоцид, демоцид, социоцид, политоцид, этноцид. Другие же, в частности, Тимоти Снайдер, предпочитают словосочетание "массовое убийство", он не употребляет геноцид, поскольку этот термин, по его мнению, "недалеко нас заводит" (Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным – Bloodlands: Europe Between Hitler and Stalin,2010). Есть и те, кто такую позицию не одобряет и даже считает ее порочной.
Например, Норман Наймарк утверждает, что всегда важно о геноциде размышлять, говорить, обсуждать, доносить его до людей. Избегать слова "геноцид" не только неправильно, но и глупо, уверен он (Frankfurter Allgemeine Zeitung. 29.04.2015). Так он ответил тем, кто считает, что геноцид – слишком сложная, контроверсийная (спорная), скользкая тема, и поэтому лучше о нем не говорить.
По этому поводу Ив Тернон горько иронизирует: кровавая бойня, получив имя "геноцид", превратилась в преступление, которого как бы не существует. По его словам, есть целое общественное подсознательное убеждение, опирающееся на заблуждение о том, что геноцида никогда не было – для истории он не годится.
Spiegel цитирует турецкого политика, который заявил, что "в армянской резне нет никакого состава преступления, так как она произошла до 1948 года" (06.06.2016). Его соотечественник, посол во Франции тоже сказал, что "никакого геноцида армян не было, имели место беспорядки". А вот когда Папа Римский Франциск сказал о "защите воспоминаний армян", турецкие комментаторы тут же напомнили ему о судах инквизиции, действовавшей в Испании в XIII веке.
Аналогичным образом поступает и ангажированная часть американских исследователей. Они готовы признать геноцидом любые "неадекватные меры" авторитарных правительств, когда речь заходит о так называемой демократической оппозиции, куда они включают иногда даже вооруженные группировки. Но тех, кто считает коренное население Америки жертвой "евро-американской геноцидной войны" или "американского холокоста", что "было сделано по злому намерению, а не природой" (Уард Черчилль), интерпретаторы называют это депопуляцией индейцев в стиле черной легенды.
От них не отстают отдельные националистически настроенные российские "эксперты". Гитлера они называют "щенком в сравнении с европейскими колонизаторами в Америке" по части уничтожения местных народов. В различных СМИ до сих пор не исчезли публикации, где раздувается миф о "геноциде" в отношении русских в бывших союзных республиках, откуда "они бежали в одних трусах", и даже в Израиле (Из многочисленных источников здесь укажем лишь две: "Советская Россия", 04.04.2013; и Елена Семенова. "На этнической войне". Геноцид русских в бывших республиках СССР. Библиотека журнала "Голос эпохи", 06.06. 2013).
А вот если вдруг кто-то из бывших колонизованных народов осмелится говорить о переселенческой политике царского самодержавия, они тут же находят в этом антирусские настроения, вольную трактовку термина "геноцид", как будто только им известно, что означает эта дефиниция.
Видимо, тут прав Джеймс Петрас: человечество еще не избавилось от имперских привычек, хотя в дверь уже настойчиво стучит постгуманизм, который готов провозгласить, что человек – это не только Бог в потенции, Бог в перспективе, но и Бог в актуальности, здесь и сейчас, и таким он был и в прошлом.
В этой связи некоторые немецкие издания, затронувшие колониальную политику Германии в прошлых веках, задаются вопросом: требовать от других признания геноцида, совершенного ими, можно, а самим признать тот же геноцид, совершенный со своей стороны, даже века назад – слабо? Оценивая подобный подход как двойную мораль, комментаторы отмечают, что это самое мягкое слово, которое только можно подобрать.
Колониализм сам по себе нужно рассматривать как преступление, это намного большее, чем отдельные преступления колониализма, пишет Berliner Zeitung. Ведь определение одного немецкого спекулянта и предпринимателя кайзеровского периода, в соответствии с которым колонизировать означает "подавлять и, в конце концов, уничтожать", характерно не только для германской, но и для всей европейской колониальной политики. Колониализм означает для подвергшихся колонизации народов – даже если они выжили – падение мира, заключает газета ("Германия должна признать геноцид". 10.07.2015).
И вообще, преступна не только идеология, не признающая массовое истребление людей преступлением, но и наука, которая оправдывает его всякими политическими, этимологическими, буквоедскими, а то и патриотическими увертками, как говорят авторитетные западные ученые.
Шестнадцатый год прошлого века у нас был и остается безымянным преступлением. Поскольку колокольни у наших историков оказались совершенно другими, чем у западных их коллег. "Никакого геноцида не было, если надо, мы сами виноваты", – категорично отрезал один профессор истории. Его поддержала другая исследовательница, тоже профессор и доктор истории, имеющая особое мнение на сей счет.
Она также решительно напоминает, что "восставшие северные кыргызы еще в позапрошлом веке добровольно приняли подданство Российской империи и давали клятву верности императору. Они обязаны были платить налоги, нести воинскую службу и идти на войну, обязаны были подчиняться приказам, но они отказались".
Одним словом, в этой трагедии были жертвы, их количество, по подсчетам самих историков, достигло около 110 тысяч человек только со стороны кыргызов, не считая потерь некоренного населения. А вот состава преступления при этом как не было, так и нет. Если это и есть историзм, то он заслуживает того, чтобы назвать его манкуртским историзмом.
Эсенбай Нурушев
