Экс-зять Аскара Акаева о выборах в Кыргызстане и конфликте с Казахстаном
– Языковая реформа в Казахстане и ее бурное обсуждение, а также новоявленный конфликт с ближайшим соседом и родственником. Насколько эти события способны осложнить отношения Казахстана и Кыргызстана в будущем?
– Любая нация жестко реагирует на практику внешнего диктата, на любые попытки навязывать чужой выбор и чужих политиков со стороны. Совершенно нормальная реакция, особенно если страна только формирует институты своего суверенитета – такие вещи складываются столетиями. С другой стороны, такого рода реакции настолько сильны, что могут обходиться и без внешних раздражителей. Как и произошло в данном случае.
Мы не в первый раз видим, что казахская сторона верно ставит стратегические акценты, но не преуспевает в информационной войне. Здесь произошло ровным счетом то же. Наш интерес к тому, чтобы видеть ситуацию в полном формате, к равноудаленному подходу к разным политическим силам в Кыргызстане, к честному выстраиванию отношений, когда президент Назарбаев принципиально принял обоих очевидных лидеров предвыборной гонки, только при сильном желании можно подать как пристрастность.
Но у кыргызского руководства такое сильное желание было, и более того, у него была сильная необходимость.
Уходящий Атамбаев столкнулся с тем, что шансы назначенного им преемника выглядели более чем не очевидно, а оппонент начинал теснить его и там, где поддержка заранее казалась гарантированной. Поэтому была использована возможность разыграть эффектную карту – карту казахского вмешательства. Тем самым решались долгосрочные задачи.
Первая – создавалась видимость угрозы национальному суверенитету, а действующий режим присваивал себе роль его ревностного защитника. Вторая – оппозиционный кандидат представлялся иностранным агентом влияния, а заодно пропагандистской мишенью. Его попрекали то финансовым состоянием, то иностранными связями, причем с профессионализмом карточного шулера ловко завязали одно с другим. В итоге для избирателя жизненный успех выглядит как сомнительное богатство, а широкие связи с зарубежными элитами – как пособничество иностранным интересам. К слову, ни Казахстан, ни Бабанов эту подачу не отыграли. Им навязали роль, заставив гневаться или оправдываться, что в любом случае вторично. Зато агрессивная националистическая риторика, которую использовал уходящий Атамбаев, "выстрелила" и изменила все финальное направление избирательной кампании. Иностранное участие и истерики по его поводу стали главной темой. Наступательная, жесткая линия всегда эффективна, о чем приходится напоминать нашим любителям размеренности и умеренности раз за разом.
<...>
Режим удачно использовал ситуацию и своих оппонентов, и это как минимум усилило его позиции для успеха в первом туре. Что не отменяет ни использования административного ресурса, ни других имеющихся властных возможностей. Все ресурсы были использованы, каждый по месту и в целом грамотно. Все существующие возможности для контратаки, наоборот, использованы не были. Хотя оппозиция могла однозначно заявить, что публичная встреча их кандидата с президентом соседней страны явно довод против, а не в пользу его предвзятости. И это очень деликатно говоря… Кто-то же должен был претендовать на лидерство в выстраивании отношений между нашими странами, раз уходящий Атамбаев сам таких встреч трусливо избегает.
Теперь это проблема избранного президента, и дай Бог ему способности быть в таком деле беспристрастным.
– Тем не менее разговорами о мнимом вмешательстве Казахстана в кыргызские выборы дело не ограничилось. Официальный Бишкек выдвинул целый комплекс претензий к казахам: они разрушают ЕАЭС, имеют дело с американскими военными, а также проводят "неправильный" курс на латинизацию. Главная внутренняя проблема становится уже темой для внешнеполитических споров?
– Атамбаев говорит, что латиница не объединяет, а отдаляет тюркские народы. Хотя латинский алфавит – состоявшийся выбор всех тюркских государств (кроме одной оставшейся Кыргызской Республики), притом что тюркские меньшинства, живущие в соседних странах, иногда используют другую письменность. Именно в силу своей роли национальных меньшинств. Он упоминает татар, башкир, алтайцев, хакасов, забывая о том, что в Татарстане в 1999 году было принято решение о десятилетнем переходе на латиницу. Оно было заблокировано специальным законом РФ, но остается резонансной политической темой. В прошлом году парламентский комитет по образованию рассматривал предложение ввести в школах факультативное преподавание татарского на латинской основе, а до этого Госсовет Татарстана принял решение об использовании в том числе и латинской графики в делопроизводстве.
Пример Атамбаева исключительно слабый. Ведь кроме тюркских народов России, использующих кириллицу, есть еще и уйгуры Китая, пишущие арабской вязью, как и наши казахи, живущие в КНР. При этом университет Синьцзяна в начале века принял экспериментальные рекомендации о переводе уйгуров на латиницу. Так что мы имеем массу примеров динамики в тех регионах, которые кыргызский президент пытался противопоставить выбору тюркских государств.
Латинский процесс идет повсеместно, а вопрос алфавита поднимается и в самом Кыргызстане. Своим заявлением он попросту противопоставил тюрков, имеющих свою государственность, тюркам в других странах. Скорее всего, самому ему привычнее воспринимать себя президентом не вполне самостоятельного государства.
