Интервью: что нужно сделать, чтобы не было пыток?
- Противодействием пыткам вы занимались и до проекта с Евросоюзом. В чем принципиальное отличие?
- Одно из направлений работы правовой программы Фонда "Сорос - Кыргызстан" - предотвращение пыток. В отличие от других организаций, мы не зависим от доноров, грантов. Мы реализуем свою стратегию и у нас есть свои ресурсы. Однако их было недостаточно, поэтому мы и привлекли дополнительные средства, чтобы выйти на качественно новый уровень. Евросоюз откликнулся на наше предложение, выделив 745 тысяч евро, вкладом фонда было около 83 тысяч евро, из них в виде грантов для семи организаций Коалиции против пыток в КР и Национальному центру по предупреждению пыток было выделено порядка 513 тысяч евро.
Раньше фонд усиливал потенциал Коалиции НПО против пыток через гранты, куда входит 17 организаций, которые точечно работали с государственными структурами. Но не было странового, комплексного подхода, объединяющего фактора. Скачок был в том, что в проекте с Евросоюзом, который близится к завершению, мы свою деятельность условно разделили на три блока: работа с Национальным центром по предупреждению пыток, с гражданским сектором и взаимодействие с госструктурами (Генеральной прокуратурой, судами, Минздравом, а также Адвокатурой).
Те проблемы, которые мы не могли раньше решить, в результате этого проекта начали разрешаться.
- В чем, как вы видите, усилился потенциал неправительственного сектора?
- НПО и раньше работали с госструктурами, но потенциал усилился в том, что они совместно сделали один большой коалиционный проект, что усилило правовую помощь потерпевшим от пыток, у сети НПО появились Положение о правовой помощи, стандарты предоставления правовой помощи для потерпевших от пыток лиц.
- Каковы результаты работы с каждым из госорганов?
- Мы активно сотрудничали с Минздравом по внедрению Стамбульского протокола: появилось руководство по документированию фактов насилия и пыток, введены инструкции, проведено обучение примерно ста врачей. Еще в проекте задействовали ФОМС, который осуществляет мониторинг качества предоставления медицинских услуг. Теперь у медиков есть форма для заполнения информации по пыткам.
Сразу три экземпляра документирования случаев пыток пишутся на копировальной бумаге: одна копия выдается потерпевшему, другая отправляется в правоохранительные органы, третья остается там, где проходило медицинское обследование.
ФОМС как раз и смотрит, как качественно предоставляется эта услуга. Нужно это направление и дальше продвигать, чтобы государство само печатало такие формы и раздавало медикам во всех регионах страны. Также должно продолжаться обучение врачей по документированию фактов пыток.
Наш партнер – общественный фонд Legal Prosperity - работает с органами прокуратуры. При Генпрокуратуре создан отдел по расследованию фактов пыток, проведено обучение сотрудников, появилось Руководство по предотвращению пыток для сотрудников прокуратуры. Работа с прокуратурой оказалась очень эффективной.
Задача международных и неправительственных организаций – проработать проблему вместе с госструктурами, показать, как ее можно эффективно решать и потом отдать решение госструктурам, чтобы там уже стали заниматься решением проблемы на постоянной основе и не зависели от внешних источников финансирования.
- Какие направления работы оказались самыми сложными?
- Милиция и суды. Мы не смогли глубоко затронуть проблему предотвращения пыток, работая с милицией. С судьями также провели обучающие тренинги, но в этом направлении нужно продолжить работать. Нужно обучать и правоохранителей, и судей тому, что такое пытки, как их расследовать. Но должны также работать и государственные механизмы. Если они не работают, то с проблемой можно хоть 50 лет бороться, и ее нельзя будет разрешить.
- Важная деятельность в рамках проекта – изменение законодательства. В чем успехи?
- Изменения в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы все же внесены, но начнут действовать с 2019 года. Заложены очень важные аспекты - закрепили статью "Пытки" не в разделе "Должностные преступления", а в разделе "Преступления против человека, его здоровья и личности". Юристы поймут: перестроена система человек-общество-государство. Человек вышел на первое место, поэтому перемещение статьи, которая усиливает позиции в плане расследования пыток, в Конституции человек – наивысшая ценность для государства.
Если человека подвергали пыткам и могли переквалифицировать статью, что, например, милиционер только превысил должностные полномочия, после чего отстранить его от работы, то по новому кодексу виновный понесет серьезную уголовную ответственность и не может быть амнистирован впоследствии.
В УПК введена норма о гарантированной государственной юридической помощи. То есть с момента фактического задержания правоохранительные органы обязаны спросить, есть ли у человека адвокат. Если его нет, то обязаны привлечь адвоката из государственного реестра. Все этапы с момента задержания, досудебного расследования и судебного разбирательства не должны проходить без адвоката. Это закреплено и начнет действовать с начала 2019 года.
Большим достижением в новом Уголовном кодексе стало то, что там определение пыток такое же, как в Конвенции ООН.
В новом законодательстве есть система градации, когда судьи не могут кому-то за пытки назначить три года, а кому-то пять лет. Там есть конкретная сетка, какое наказание предусмотрено за какое преступление, точно прописано, как квалифицировать наказание. Это тоже новшество, которое поможет впоследствии принимать решения по делам о пытках.
Те, кто работают в госструктурах, очень хорошо понимают, как тяжело ту или иную норму изменить или дополнить в законе, продвинуть и закрепить. Это обывателю кажется: "Ну, добавили или изменили". А с какими боями это прошло! Как тяжело сначала сформулировать, убедить всех членов рабочей группы, передать это в Жогорку Кенеш, объяснить каждому депутату, чтобы норма не исчезла, не трансформировалась. Рассмотрение в парламенте тоже сложный процесс. Весь процесс порой длится более 2-3 лет, и статью держать и не дать ей исчезнуть - это большое достижение.
Депутаты могут сказать, что эта статья не нужна, или что она должна быть в другом разделе, или что должна быть по-другому сформулирована. И тогда закон можно интерпретировать как угодно - например, "казнить нельзя помиловать".
- Что осталось не закреплено и, возможно, в этом направлении работа продолжится?
- Не прописано понятие "жестокое обращение". Пока нет четкого определения этой дефиниции. Следовательно, нет наказания за жестокое обращение, а между пытками и жестоким обращением - очень тонкая грань. Это понятие нужно внедрять в законодательство, но сначала нужно договориться, что означает "жестокое обращение".
- Расследование дел по пыткам продвигается со скрипом и редко доходит до суда. Как сделать так, чтобы заявления "не терялись"?
- В законодательство заложен новый механизм - Единый реестр преступлений и проступков (ЕРПП). Он станет дополнением к электронному правосудию. Это полная автоматизация регистрации заявления, где любое заявление должно регистрироваться не в журнале письменно ручкой, а в электронной форме. Там будет полностью отслеживаться, когда поступило заявление, какое время его рассматривали, кто зарегистрировал, какому следователю поручено следствие и т. д. – и все это в электронной версии. У сотрудников правоохранительных органов будут свои уровни доступа в этой системе, где можно отследить все движение того или иного дела.
Реестр должен предотвратить многие проблемы, когда непонятно, где и когда задержали человека, где заявление, когда был привлечен адвокат, в том числе и коррупцию, и многое другое.
К тому же у адвокатов в новом Законе "О гарантированной государством юридической помощи (ГГЮП)" закреплены стандарты качества работы адвокатов, оказывающих квалифицированную юридическую помощь по уголовным делам в системе ГГЮП.
Там тоже есть определенные обязательства у адвокатов, за невыполнение которых можно написать заявление за несвоевременное или некачественное предоставление помощи в соответствующие органы: МЮ КР, в Комиссию по этике адвокатуры.
- Заложена ли норма, которая не допускает такие ситуации? К примеру, человека задержали, избили, а заявление появилось, когда синяки прошли?
- С момента фактического задержания должен предоставляться адвокат. Это важное дополнение в законе.
Нарушение прав человека и применение пыток как раз происходит с момента его задержания до фиксации протокола, когда человек находится непонятно где, с ним могут сделать что угодно. В новом законе о ГГЮП прописано, какое время дается на то, чтобы адвокат прибыл.
- Что касается самих жертв пыток, есть ли какое-то медицинское, психологическое, реабилитационное сопровождение после пыток? Получают ли они компенсации?
- Механизмы возмещения материального и морального вреда потерпевшему необходимо дорабатывать. Все уходит в пользу государства, которое потерпевшим этих денег не перечисляет. Нужно еще раз подавать заявление, чтобы эти деньги получить.
У нас есть только один пример, когда семье жертвы пыток выплатили 200 тысяч сомов. Это единственный случай, правозащитники столько лет за это боролись. В эту сумму суд оценил человеческую жизнь.
Для сопровождения человека, подвергшегося пыткам, в Кыргызстане работает реабилитационный центр, куда можно обратиться за помощью, либо там могут направить в медицинское учреждение. К сожалению, центр содержится на гранты и поддерживается только НПО.
Также есть еще хороший механизм, который не получилось еще заложить в полной мере в законодательство – как имплементировать решение Комитета ООН по правам человека, Комитета против пыток в национальное законодательство.
Если право не заложено в законе, его сложно реализовать. Если бы в законе не заложили право не подвергаться пыткам, то вы бы никогда и не доказали, что вас пытали.
Следователи почему-то забыли криминологию, что надо собирать доказательства. Все сфокусированы на признательных показаниях. Доказать, что именно этот человек совершил преступление, очень сложно, у нас этим не всегда занимаются добросовестно и тщательно.
Когда-то еще советский прокурор Андрей Вышинский (генпрокурор СССР, 1935-1939), сказал, что "признание – царица доказательств".
Под пытками можно признаться в чем угодно. Поэтому я считаю, что должна развиваться доказательная юриспруденция.
