Гамал Соронкулов привел примеры, когда золотодобытчики допускают экологические нарушения
Чем опасно отсутствие контроля за золотодобывающими предприятиями Кыргызстана и какой вред компании, владеющие лицензиями, наносят экологии страны, в интервью рассказал эксперт-эколог, полевой мобилизатор ОО "Мурас кыймылы" и соучредитель фонда развития Чаткала, партнер общественного фонда "Институт экологических решений" Гамал Соронкулов.
- Сколько золотодобывающих месторождений функционирует в Кыргызстане?
- Я не могу говорить за всю республику, так как специализируюсь на Западном Тянь-Шане, в частности, изучаю Чаткальский район. Так вот, только по Чаткалу выдано 158 лицензий. Из них, насколько я знаю, функционируют всего порядка 30 рассыпных месторождений и 4-5 рудных. То есть более ста месторождений попросту не разрабатываются. Скорее всего, все лицензии по этому району распроданы, теперь ведутся их перепродажа, спекуляция полезными ископаемыми.
- Какие риски несет функционирование подобных предприятий на территории Кыргызстана?
Сразу хочу оговориться: я не против разработки месторождений золота, однако при этом должны выполняться экологические требования и соблюдаться нормы законодательства КР.
Если говорить о россыпных месторождениях золота, практически везде владельцы лицензий допускают нарушения. Взять в качестве примера хотя бы Урмаральское рассыпное месторождение в пойме одноименной реки в Таласской долине, где выявлено всего 11 кг запасов золота. Его разработку ведет компания "Полюс Голд Кей Джи". Под добычу драгметалла владельцам лицензии отдали 620 га пойменного леса в русле реки. Компания заплатила за лицензию и выплатила платежи за удержание лицензии. Но, на мой взгляд, эти средства несопоставимы с тем, что разработчикам позволят тем самым уничтожить пойменный лес, которым славится Западный Тянь-Шань, изменить русло реки.
- Вас возмущает, что на чашу весов поставили экологию и десяток килограммов золота?
- Верно, но в итоге под угрозой уничтожения оказались эндемики – Тянь-Шанская береза, ягодные кустарники. Из реки ушла рыба. Частично поменяла свои очертания автодорога. Разработка данной территории оказала отрицательное влияние на пастбища. Но самое страшное, что из этой реки пьют чистую воду порядка 25 тысяч человек местного населения, жители нескольких айыл окмоту. Еще одна угроза – риск того, что при изменении русла реки вода может уходить в тектонические разломы. Это чревато тем, что район останется не то что без питьевой, даже без поливной воды. Кто гарантирует, что вода не уйдет в тектоники? Разработка месторождений негативно влияет на популяцию рыб и птиц, соответственно, это отражается и на кормовой базе животных, которые постепенно исчезают из этих мест. К сожалению, риски, что я перечислил выше, можно отнести практически ко всем россыпным месторождениям.
Что касается рудных, то здесь картина не менее удручающая. Возьмем в качестве примера деятельность компании "Глобал Ширальджин Майнинг". На вырубку арчи и ореха, как на особо ценные породы дерева, как известно, в Кыргызстане с 2007 года действует мораторий. Но именно арчу в этом районе вырубают безжалостно, хотя по закону эти действия надо согласовывать с местными органами власти, госведомствами.
За одну арчу владельцы лицензии должны высадить 100 единиц растения, но этого не делается.
В итоге многолетние деревья уходят под снос, что создает большие проблемы для животного мира. Из этих мест уходит рысь, исчезают сурки, уменьшается популяция кекликов. Все меньше становится козерогов…
Катастрофически сокращаются площади пастбищных земель, меняется ареал обитания редких животных. Усугубляют ситуацию и чабаны, которые вытесняют представителей животного мира.
Компания имеет право разрабатывать большую лицензионную площадь, соответственно, постепенно из этих мест будет вытеснено большинство представителей животного мира. Раньше там водились краснокнижные животные – козероги, архары, рыси, дикобразы. Их было много, а сейчас днем практически не увидишь.
- А как обстоят дела у таких предприятий с хвостохранилищами?
- Два перерабатывающих завода уже функционируют в Чаткальской долине, еще два – на старте. Четыре комбината для небольшой долины, где живут не более 25 тыс. человек, – слишком большая нагрузка. Хвостохранилища строят, насколько я могу судить, с нарушениями, игнорируя первоначальные проекты строительства и нормы безопасности. Зачастую владельцы лицензии меняют площади, отведенные под эти объекты – изначально, например, планировалось строить хвостохранилище в безлюдном месте, но потом оно появляется у русла реки.
Большую опасность подобные "хвосты" представляют и для Узбекистана. Река Чаткал является трансграничной и уходит прямиком в Узбекистан, впадая в Чарвакское водохранилище. Откуда Ташкент и Ташкентская область берут питьевую воду. То есть в случае, если в реку выбросят химикаты, соседи могут нам такое предъявить…
- Ведется ли в достаточной степени контроль за подобными предприятиями?
- Я считаю, что нет. В качестве примера приведу разработчика золоторудного месторождения Иштамберды в Ала-Букинском районе Джалал-Абадской области - компанию "Фул Голд Майнинг".
Буквально несколько дней назад местные жители задержали машины с мусором, который компания вывозила на якобы свалку в Шекафтаре. Ребята арендовали свалку и механически закапывали бульдозером опасные отходы, осознавая, что неправильно утилизируют мусор, содержащий химию.
Вина госорганов в том, что они не проверили свалку, правоустанавливающие документы, экопаспорта, не оценили экологические риски и ущерб, нанесенный природе. Возможно, именно поэтому подобные компании чувствуют безнаказанность и вывозят отходы, куда хотят. Подобные нарушения допускают повсеместно.
Государству пора взяться за добывающую промышленность, пересмотреть все нормативы, особенно в части экологии, и если необходимо, останавливать работу предприятий. Ведь по сути мы теряем больше, чем получаем. Строительство медпунктов и фапов – капля в море по сравнению с тем, какие потери несет отечественная экология…
- Какие именно госорганы должны нести ответственность за допущенные разработчиками нарушения?
- Основные контролирующие функции находятся в руках Госэкотехинспекции. ГАООСиЛХ уполномочено проводить экспертизы и проверять экопаспорта. Эти госведомства должны провести ревизию документации. Большая роль у МСУ – раньше местные власти часто проводили занятия, тренинги с населением, депутатами айылных кенешей. Сейчас это ушло в небытие.
Слабо работает инициатива прозрачности горнодобывающей отрасли. Хотя мы были чуть ли не лидерами в СНГ в этом секторе – раньше каждая фирма должна была отчитываться по налогам, бенефициарам.
Сегодня же мы даже не знаем, кто является собственником месторождения. Ощущение, что везде подставные лица. Нет прозрачности – отсюда и творящийся беспредел. Раньше мы отстаивали каждую арчу, доходило вплоть до рукопашной, сейчас же насаждения вырубают сотнями гектаров. Пока власти не искоренят коррупционную составляющую, изменить ситуацию, увы, не получится.
