Интервью с первым кыргызом, который попал в балетную труппу Мариинки из училища Бишкека
Мы беседуем с Раманбеком в разгар карантина, когда все театральные и развлекательные учреждения страны закрыты для посетителей. Может, именно поэтому в условиях новой реальности наш разговор получился таким глубоким, содержательным и объемным.
- Как вы оказались в Академии балета Вагановой, будучи родом не из самой балетной (танцевальной) страны?
- Я бы не сказал, что наша страна не балетная. У нас есть традиции, которые поддерживаются в основном силами хорошего училища, и есть прекрасный театр, до которого государству, увы, пока совсем нет дела.
Всю начальную балетную подготовку я прошел в нашем славном Бишкекском хореографическом училище им. Чолпонбека Базарбаева. В начале второго курса мой педагог Досмат Насырович Садыркулов, заслуженный артист КР, предложил попробовать поступить в Академию русского балета имени А. Я. Вагановой (АРБ), где он сам учился. Мы отправили мое портфолио с фото и видео, после чего я был принят на второй курс к педагогу Никите Витальевичу Щеглову…
- Неужели вот так все оказалось легко и просто для кыргызского мальчика?
- Не совсем. За год до этого Досмат Насырович уже показывал меня своему сокурснику по академии Алмазбеку Шаршеевичу Шамыралиеву, который сейчас работает балетным педагогом в Японии. И они вместе решили, что мне нужно время, чтобы претендовать на поступление в лучшую в мире Академию балета.
Через год Алмазбек Шаршеевич снова меня просматривал, и только тогда мне посоветовали обсудить с отцом возможность жить и учиться в России. Недели две я ждал результата, а месяцем ранее буквально грезил учебой в АРБ. И вот свершилось - меня приняли.
Начало
- Давайте вернемся чуть-чуть назад. Как вообще возникла идея с балетом? Имело ли при этом значение то, что вы - однофамилец великой балерины Кыргызстана?
- Решение принял я сам, но настаивал на этом мой дядя, который тоже был артистом балета. Я жил в селе, дядя часто приезжал к нам в гости и, глядя на мои физические данные, хотел, чтобы я пошел в балет. Мне же хотелось учиться в городе, хотя кое-какие страхи в связи с этим тоже были.
А однофамильцем я стал уже в 16 лет. До получения паспорта я был записан как Бейшеналы уулу Раманбек, как кыргызов именовали в старину. Но для удобства во время учебы в России мне убрали приставку, и я таким образом превратился в однофамильца. Были опасения, что меня будут воспринимать как родственника Бюбюсары Бейшеналиевой, но таких случаев, к счастью, не было.
- Какие балетные спектакли вам нравились, на кого ориентировались? Расскажите о вашем первом педагоге: что вам нравилось в его преподавании, в его человеческих качествах?
- В процессе учебы главное влияние на меня оказывал Досмат Насырович, мне очень нравилось с ним заниматься, всегда импонировали его тактичность и сдержанность. А кроме того, у него были лучшие классические уроки в училище. Именно ему я в большей степени благодарен за то, что он увидел во мне способности и решил отправить в Санкт-Петербург. Еще меня всегда удивляла его воспитанность, но, приехав в Петербург, я понял, откуда это все у него.
В Бишкекском училище я постоянно тянулся за старшекурсниками, мы вместе проводили почти все вечера в балетных залах, поскольку многие тогда жили в интернате, сами пробовали разучивать разные вариации и новые для нас движения. Больше всех меня поддерживал Айбек Базарбаев, который был старше меня. Айбек - племянник народного артиста СССР Чолпонбека Базарбаева, сейчас он артист Приморского государственного театра оперы и балета во Владивостоке. Именно Айбек тогда впервые показал нам видеозаписи выступлений японского артиста балета, знаменитого танцовщика и некогда премьера Английского Королевского балета Тецуи Кумакавы.
Сказать, что я был потрясен танцем японского артиста - это почти ничего не сказать. Я был практически убит наповал. Ни один танцовщик в мире на тот момент не имел такого технического и танцевального арсенала: высоченный прыжок, безупречные пируэты, звонкие кабриоли и заноски, кристальная чистота рисунка, благородство и законченность каждого движения, каждой позы и при этом стопроцентный контроль… Кумакава стал не только моим кумиром, но и главным ориентиром в балете - мне хотелось добиться такого же совершенства. Именно с того момента (а это было в 9-м классе) я по-настоящему загорелся классическим балетом. Потом я начал знакомиться с другими выдающимися артистами балета через видеозаписи, практически каждый день пересматривал их выступления и как мог расширял свой балетный кругозор.
- Видели ли вы, как танцевали знаменитые кыргызские артисты балета прошлого - великие балерины Бюбюсара Бейшеналиева и Рейна Чокоева, Чолпонбек Базарбаев и Айсулу Токомбаева? Что вы можете сказать об их искусстве с позиции современного артиста балета? Не вдаваясь в технические подробности, есть ли в их исполнительском мастерстве то, чему сегодня стоит поучиться?
- Все, что можно было посмотреть в записи, мы изучали. Но это какие-то совсем небольшие отрывки. Однако они дают представление о том, каким был национальный балет раньше. Эстетика и требования к физическим данным в те времена несколько отличались от нынешних. Зато тогда больше танцевали душой, что и делало артистов того времени по-настоящему великими. А кроме того, благодаря таким ярким личностям наш балет поддерживался на очень высоком уровне и именно в период расцвета балетного театра стало возможным открытие хореографического училища. Сейчас таких людей очень не хватает стране и нашей культуре.
А в исполнительском мастерстве у артистов прошлого стоит поучиться придерживаться хореографического текста и делать все то, что поставлено хореографом-постановщиком. Сейчас же все подчинено желанию артиста, когда многие переделывают текст полностью под себя, под свои возможности. К примеру, поставлены прыжки, а вместо них очередной солист крутит свои коронные пируэты. А где, наоборот, надо крутиться, кто-то красноречиво стоит. Там, где надо стоять, они лежат, а где надо лежать, их вообще нет на сцене (смеется). И этой вакханалии не видно конца! Раньше такого не происходило…
Первые встречи с Петербургом
- Вы приехали в один из самых крупных городов России. Один, совсем еще юный мальчик из Бишкека. А здесь холодно, темно, сыро и очень все далеко друг от друга. Как вас встретил город? Не растерялись на первых порах? Как прошли первые дни и месяцы учебы в АРБ?
- Я прилетел в Петербург в начале октября, когда учеба была в самом разгаре. И была высока вероятность того, что меня могли не принять на учебу, так как набор происходит обычно летом. Приехал я в академию, мест в интернате уже нет. И меня поселили в женской части около буфета, комнаты отдыха и комнаты воспитателей (обычно эти места держали пустыми для экстренных случаев). Я тогда был застенчивым и долго привыкал к такому месту, но приняли меня хорошо и дружелюбно. Помню, как повели меня знакомиться с художественным руководителем академии Алтынай Абдуахимовной Асылмуратовой, настоящей легендой Мариинского театра. После небольшой беседы она тогда сказала: "Хороший мальчик, свой человек!"
Сначала меня определили к старейшему преподавателю академии Мансуру Шамильевичу Еникееву, но через пару недель перевели в параллельный класс к молодому педагогу Никите Витальевичу Щеглову. С ним я работаю в театре по сей день.
Ребята в моем классе были доброжелательными и дружелюбными. Для меня это имело огромное значение, так как по своему уровню профессиональной подготовки я все же уступал. Первые месяцы мне было невероятно трудно, а зачастую и неловко - оказалось, что я не все умею и знаю. Но это послужило еще одним стимулом для роста и постоянной работы над собой. К госэкзаменам я все же успел выйти на хороший уровень - и все это благодаря Никите Витальевичу.
Вспоминая свою первую встречу с Петербургом, могу сказать, что очень повезло с погодой: я буквально с раскрытым ртом озирался на все вокруг и был растерян от больших расстояний и величественной архитектуры. И еще внезапно осознал, что я другой национальности: мне казалась, что все постоянно смотрят на меня. Однако первая встреча с городом оказалась очень приятной.
Но в целом привыкал к городу очень долго. И дело даже не в погоде - наоборот, я люблю прохладный климат и даже не замечал постоянной хмурости. Мы постоянно учились и жили в режиме "училище - интернат", при котором подробно изучать центр города и все его районы было просто некогда.
- Как у кыргызского мальчика начало меняться понимание балета и отношение к нему? Каким оно было в Бишкеке и каким стало в Петербурге? Зачем кыргызам вообще балет, на ваш взгляд?
- С приездом в Петербург во мне изменилось все. В первую очередь я начал понимать балет. До этого я, как оказалось, просто созерцал красивые движения, костюмы и декорации. Но в саму суть этого искусства глубоко не вникал. Для меня балет был, скорее, спортом или красивым постановочным шоу. И только потом пришло осознание, что такое классическая школа и настоящая выучка. Благодаря этим базовым знаниям совершенно иначе смотришь на танцы, видишь разницу между хорошо выученным танцовщиком и "самоделкой".
В стенах академии мировоззрение менялось автоматически. Есть такой феномен, особенно характерный для Петербурга, называется он "гений места". Так вот эти места, эти стены знали такое количество великих людей - танцовщиков и педагогов, что тебе невольно передается их энергетика и какая-то сила. И еще заметил, что изменилось мое отношение к общеобразовательным предметам: они стали вдруг такими интересными, близкими и понятными. Раньше я за собой не замечал такой тяги к знаниям.
На вопрос "Зачем нам балет?" я бы ответил фразой мудрого автора: "Ничто нас не отдаляет от жизни так, как искусство, и ничто не приближает к жизни так, как искусство". Я считаю, что любому светскому государству и его народу нужно академическое искусство - музыка, музыкальный и драматический театр, музеи живописи и скульптуры. У нас хорошо прижилась эстрада и даже обрела какие-то исключительно национальные черты. У нас процветает народное творчество. Но академическое искусство сейчас на задворках внимания государственной власти, и это очень тревожно. А ведь именно оно определяет уровень страны, является лицом государства, его гордостью и завоеваниями. В начале XX века искусство было привнесено нашему народу извне и было принято с благодарностью. А в советское время достигло небывалых высот для некогда кочевых разрозненных племен. Искусство объединило их в крепкое государство, сделало самобытной страной с интересной культурой и насыщенной творческой жизнью. Наша первая звезда и легенда балета Бюбюсара Бейшеналиева открыла кыргызам другой мир - мир классического танца, тонкого и совершенного, возвышенного и поэтичного. И народ пошел в театр. Рассказывают, что зал на всех балетах был забит до отказа, а Бейшеналиеву почитали как народную героиню, буквально обожали ее. И сегодня этот хрупкий и прекрасный мир балета, мир Бюбюсары находится на грани исчезновения...
А еще мне рассказали удивительную историю. Один из наших высоких политиков нулевых годов находился с официальным визитом в Москве. Его командировка не совсем удачно пришлась на очередные предреволюционные бурления в стране, но он не прервал поездку, так как обещал привезти в театр специальный линолеум для сцены и 40 пар балетных туфель из Большого театра. Когда у него спросили, зачем сейчас суетиться по театральным делам, если скоро над головой будут "свистеть пули", он коротко ответил: "Такие, как мы, приходят и уходят, а балет остается. Туфли и линолеум важнее!"
Мне кажется, что вот такой и должна быть государственная политика в отношении театра. Академическое искусство необходимо поддерживать на государственном уровне, само себя оно не прокормит, так было всегда и везде. Лучшие театры мира принадлежат государству, содержатся за счет госбюджета и являются национальным достоянием. В них творится настоящее искусство. А наш театр сегодня борется за жизнь...
- Сколько лет вы проучились в АРБ и когда поняли, что прокачались до хорошего уровня, с которым можно претендовать на Мариинский театр?
- В академии я проучился три года. На выпускном экзамене получил "5" по классическому танцу (это основной предмет). Думаю, это уже говорило о моей подготовке и стало решающим фактором для моей дальнейшей карьеры.
Однако оценки в школе обычно мало что значат, был еще просмотр в театре, где я, видимо, произвел неплохое впечатление, после чего был принят в труппу. В то время я был готов на любые условия и на любое положение в театре, лишь бы попасть в труппу. Был уверен, что дальше сумею показать себя.
Мариинка
- Как прошли ваши первые сезоны в Мариинском? И какие были ощущения от первых сольных партий?
- Начало моей карьеры сложилось неплохо - мне сразу достались партии второго плана и даже несколько сольных, меня включили в гастрольный состав. Но осваивался я долго, поскольку был менее открытым к разнообразному репертуару. Второй и третий сезоны я бы охарактеризовал как время некоего застоя, но к концу третьего сезона я принял участие в Международном конкурсе артистов балета в Москве. В финал я не прошел, но меня это не остановило, а только разозлило и позволило двигаться дальше. В результате на 4-й год мне дали знаковую роль Ланкедема из балета "Корсар". За ним последовал не менее знаковый Золотой божок из "Баядерки" и еще несколько небольших партий.
Прорыв удалось совершить в пятом сезоне, когда на гастролях в Азии (Китай, Япония и Корея) мне дали возможность заменить травмированного солиста в па-де-труа из "Лебединого озера". Видимо, руководитель балетной труппы Юрий Валерьевич Фатеев заметил мой прогресс, доверив потом партию Голубой птицы из "Спящей красавицы" и главную партию в балете "Шурале". Можно сказать, эти партии теперь мои визитные карточки.
- Какие позиции в театре у вас сложились на данный момент? Какие дальнейшие перспективы для себя вы видите здесь?
- В начале этого сезона меня повысили до "артиста балета высшего уровня", дальше в балетной иерархии только солисты и премьеры. Перспективы для себя вижу в постоянном профессиональном и духовном росте. И это несмотря на то, что я постоянно выкладываюсь, отдаю столько сил, нервов, пота, а порой и слез. Но еще есть куда двигаться. И если бы не пандемия, с которой мы все столкнулись, я бы успел еще многое подготовить со своим педагогом.
- Какие партии вы бы назвали своими любимыми? Какие хочется станцевать и почему?
- Из своего репертуара я ценю все роли, даже самые небольшие. Но особенно я бы выделил Шурале, Голубую птицу, Золотого божка и вставное па-де-де в "Жизели". Это самые тяжелые партии с точки зрения физических затрат и техники исполнения, они совершенно разные по стилю и пластике.
А станцевать в будущем хочется все сольные партии чисто классического репертуара - Джеймса из балета "Сильфида", Альберта из "Жизели", Дезире из "Спящей красавицы", Щелкунчика в классической версии, Базиля из "Дон Кихота", Солора из "Баядерки", Ферхада из "Легенды о любви". Ну вот практически весь классический репертуар Мариинского театра. Я вырос на этих балетах и с детства мечтал об этих партиях, а мои физические данные и амплуа подходят для этих ролей.
- Всегда удивляло, когда молодые (и не очень) артисты мечтают станцевать Зигфрида или Дезире. Ведь, со зрительской точки зрения, скукотища же, развернуться толком негде - одна вариация и одна кода, а все остальное время оба принца находятся в тени главной героини этих чисто балеринских спектаклей…
- Понимаете, в чем дело. "Лебединое озеро" и "Спящая красавица" в том виде, в котором они идут на сцене Мариинского театра, - это шедевры и вершины именно классического балета. Чтобы танцевать партии Зигфрида и Дезире, нужна безупречная классическая выучка, владение стилем, техническая чистота. Даже если все эти навыки умещаются в одной вариации. В этом есть определенная трудность этих партий - у исполнителя просто нет шанса на ошибку. Ну и партия в самых главных балетах исторического репертуара - это своеобразный статус, "золотой билет", если можно так выразиться.
- Вы - первый кыргыз, работающий в Мариинском театре как артист балета. Но вы не единственный кыргыз, работающий в этом коллективе. Большой штат наших парней и девушек занимается в театре клинингом. Задумывались ли вы о том, какие разные судьбы могут быть у людей одной страны?
- Мне кажется, что это слишком громко звучит - первый кыргыз. Я бы уточнил: первый, кому удалось из Бишкекского хореографического училища проложить путь до сцены Мариинского, в колыбель балетного искусства.
По поводу моих земляков я, конечно, задумывался, и довольно часто, причем с самых первых дней прилета в Питер. Был удивлен, поскольку видел их везде: сначала в аэропорту, затем в такси, потом уже и в академии, а позже в театре.
Судьбы у людей могут складываться по-разному даже в одной семье, не говоря уже о стране. Но я знаю с детства, что работа не определяет личность человека. Главное, что работа есть и она позволяет быть уверенным в завтрашнем дне и жить в каких-то нормальных условиях.
Наши ребята молодцы, трудятся и честно зарабатывают себе на жизнь. Жаль, что это происходит за пределами родины и явно не от хорошей жизни. Нам остается только верить, что когда-нибудь нашим ребятам не придется зарабатывать на чужбине, расставаясь со своими семьями. Как сказал Чингиз Айтматов: "Самое трудное для человека - это быть человеком каждый день".
- Мариинский театр за последние пару десятилетий очень сильно изменился. Мы сейчас как раз наблюдаем за тем, как практически полностью стерты границы между этническими различиями внутри труппы и размыто понятие сценического амплуа. Как вы к этому относитесь?
- Все меняется, в этом и состоит развитие. Сегодня никого не интересует ни твоя раса, ни твоя религия. Если ты артист высокого класса, ты станешь украшением любого театра. Мировая глобализация дает свои плоды, и театр не отстает от мировых тенденций. Лично меня это радует. А искусство всегда состояло и будет состоять из таланта, труда и творчества.
Что касается размывки в сценическом амплуа, то это обусловлено стремительным развитием балетной техники: танцовщики становятся более универсальными и способными менять характер пластики и танца, им интересны разноплановые роли, а не узкий круг одного амплуа.
Настоящий живой театр - это всегда отражение своего времени, он не может быть законсервированным музеем или вовсе стоять в сторонке (как это происходит у нас в Бишкеке). Возможно, лет через 20 на смену нынешнему придет совсем другой театр с иными законами и ценностями, и это нормально.
Немного личного
- С кем вы дружите в труппе? Что о вас могут сказать друзья?
- В театре я дружу со многими, но мой лучший друг ушел из театра 1,5 года назад, и я был сильно расстроен. Сам по себе я очень дружелюбный, открытый и неконфликтный человек. А что могут сказать обо мне друзья, надо спросить у них. Но вот что меня очень порадовало, так это отзывчивость и сплоченность нашего коллектива в период самоизоляции. Всем сейчас очень тяжело, и артисты балета не исключение. Наша работа - ежедневный упорный труд в репетиционном зале, огромные физические нагрузки, репетиции и работа на сцене. Всего этого мы теперь лишены. Разумеется, мы стараемся держать форму в домашних условиях, но на одном квадратном метре балетному артисту делать нечего, только если размять стопы. Так вот, в разгар карантина, когда нервы были у всех на пределе, мне пришла в голову идея сделать большой видеоролик о том, как проводят это непростое время артисты Мариинского. Я бросил клич в своем "Инстаграме" и, к своему удивлению, получил 57 откликов от желающих принять участие в моем проекте. В итоге мы смонтировали веселый клип, в котором представлена большая часть балетной труппы театра, включая премьеров и солистов.
- Очень важный вопрос: какую роль в вашей жизни играют женщины? Это мама, бабушка, сестра (сестры), любимая девушка, подруги, коллеги, наставники?
- Я не представляю гармоничную жизнь без женщин. Они воспитали меня, сформировали как личность. Им я обязан практически всем. В семье у меня три женщины - это мама и две старшие сестры. Детство я провел у тети с двоюродными сестрами, а потом учился в БХУ, где девочек всегда большинство. Когда уезжал в Петербург, мои одноклассницы так поддерживали и переживали за меня. Мы даже писали письма друг другу, которые я все еще храню и всегда вспоминаю то время с большим теплом.
Сейчас самый важный и близкий мне человек - это моя девушка. Не представляю, каким бы я сейчас был человеком, если бы мы не встретились.
- Ваши любимые места, куда постоянно тянет и которые снятся, в Петербурге и на родине?
- Мое место силы - это Благовещенский мост, он находится неподалеку от театра, и это последний исторический мост в городе перед Финским заливом. Когда стоишь там по центру над водой и дует сильный ветер, невольно заряжаешься энергией двух стихий - ветра и воды.
Летом чаще всего езжу в Центральный парк на Елагином острове, люблю гулять вдоль каналов и Невы, люблю Исаакиевский собор, его величие и мощь. Да и просто нравится гулять по Петербургу и разглядывать архитектуру.
А дома, конечно, люблю наши Ала-Арчинские горы. Очень нравится верхняя часть города, которая начинается от 8-го микрорайона и выше. Ну и куда без Иссык-Куля!
А что мне снится, я даже не помню. Возможно, Мариинский театр.
