"Не для массового применения". Юристы прокомментировали механизм "сделки со следствием"
Концепция "сделки с правосудием", выраженная в правовом институте "процессуальных соглашений", является результатом судебно-правовой реформы, проводимой в Кыргызской Республике в период с 2012 года.
Некоторые эксперты отмечают, что элементы "сделки с правосудием" ранее уже существовали на практике под другими названиями, например, как институты "деятельного раскаяния", "явки с повинной" и другие.
Тем не менее не вызывает сомнения то, что именно "сделка с правосудием" - это одна из самых инновационных новшеств в новом Уголовно-процессуальном кодексе (далее – УПК), который вступил в силу с 1 января 2019 года.
За прошедший год некоторые другие новшества УПК уже получили определенное внимание и по ним уже складывается определенная практика. Так, например, уже есть несколько постановлений Пленума Верховного суда, касающиеся деятельности следственного судьи и его функций.
В данной статье изложены некоторые позиции касательно сущности соглашений о сотрудничестве и возможной практики их применения, которая бы принесла максимальный позитивный эффект и не противоречила стандартам уголовного правосудия.
Что представляет из себя соглашение о сотрудничестве?
Процессуальное соглашение о сотрудничестве - соглашение между сторонами обвинения и защиты, в котором определяются условия сотрудничества и соответствующие последствия в виде снижения наказания.
В частности, в обмен на снижение наказания, подозреваемый берет на себя обязательство оказать содействие следствию в раскрытии и расследовании особо тяжких преступлений, а также в изобличении и уголовном преследовании других соучастников.
Цель в том, чтобы повысить эффективность раскрытия определенных видов преступлений, т. к. практика показала отсутствие у правоохранительных органов таких процессуальных инструментов, которые необходимы для раскрытия сложных преступлений, совершаемых организованной преступностью на национальном и международном уровнях.
К примеру, в ситуации, когда явления наркоторговли или терроризма становятся по-настоящему международным вызовом, и развитие коммуникационных связей позволяют преступникам легко координировать свои ячейки, возможные действия и атаки в любом регионе или городе мира, становится особенно важным использование таких инновационных механизмов, как соглашение о сотрудничестве, для эффективного раскрытия преступной террористической деятельности.
Однако важно также особо отметить и то, что в практике ряда стран практическая реализация данного института сопровождалась и существенными проблемными тенденциями, повторение которых, возможно, будет иметь место и у нас, если своевременно не изучить данные тенденции и подходы, использованные другими странами для их преодоления.
Так, в отношении некоторых таких негативных моментов со стороны адвокатского сообщества соответствующих стран указывалось то, что в правоприменительной практике имели место системные тенденции, когда механизм процессуальных соглашений о сотрудничестве использовался принудительно, к примеру, под угрозой назначения к отказавшимся лицам максимально жестких наказаний, продления на длительные сроки меры пресечения в виде содержания под стражей, инициирования уголовного преследования по новым фактам и составам и т. д.
Насколько эффективен этот механизм и насколько часто "сделка с правосудием" используется в других странах?
Необходимо понимать, что данный институт по сути своей не предназначен для массового применения и должен использоваться только в случаях, когда это обусловлено объективной необходимостью.
Механизм соглашений о сотрудничестве не должен использоваться исключительно для того, чтобы обеспечивать "доказательственную базу" в отношении тех соучастников предполагаемого преступления, которые на сотрудничество не пошли.
Еще более опасным будет подход, если какое-либо лицо станет определенным образом принуждаться к формальному сотрудничеству в обмен на какие-либо прямые выгоды или под какими-либо угрозами, к примеру, под угрозой назначения максимально жестких наказаний или, наоборот, в обмен на обещание изменения (в сторону смягчения) меры пресечения.
Данные действия могут в некоторой степени рассматриваться как злоупотребления процессуальными возможностями стороны обвинения, поскольку игнорируются требования, касающиеся всесторонности и объективности в формировании соответствующей доказательной базы.
Кроме того, это может привести к тенденции искусственного поощрения органами следствия безосновательных оговоров одним лицом других лиц, особенно если первое лицо заключило процессуальное соглашение о сотрудничестве, а другие лица нет.
Опасность и возможность случаев ложного оговора одним лицом других лиц в рамках сотрудничества?
Проблематика ситуации заключается в том, что создаются системные основания для негативной тенденции, когда правоохранительные органы могут быть в определенных случаях настроены на повышение уровня доказательственной базы по групповому преступлению через показания того субъекта, который пошел на заключение соглашения о сотрудничестве.
В указанной ситуации также возникает вопрос о статусе лица, которое пошло на сотрудничество. Ведь лица, ранее заключившие соглашение о сотрудничестве и уже осужденные в ускоренном порядке к относительно мягкому наказанию, могут быть потом привлечены в качестве свидетелей по основному делу, где будут давать показания в отношении тех лиц, которые не пошли на сотрудничество.
Как следствие, складывается парадоксальная ситуация, когда осужденное лицо может стать "стимулированным" свидетелем в следующем деле, хотя такие показания не будут соответствовать требованиям беспристрастности и объективности вследствие того, что лицо будет вынуждены давать только те показания, которые полностью соответствуют фабуле ранее постановленного в отношении него приговора.
Это связано и с тем, что УПК КР предусматривает в ст.297 возможность пересмотра приговора, вынесенного в отношении обвиняемого, с которым заключено соглашение о сотрудничестве, если после постановления обвинительного приговора будет обнаружено, что обвиняемый умышленно сообщил ложные сведения.
Таким образом, важно понимать, что судебное решение, вынесенное в отношении лица, с которым заключено соглашение о сотрудничестве, не может в рамках следующих процессов предрешать вопрос о виновности соучастников, якобы совершивших преступление совместно с таким лицом.
В отношении каких преступлений применимы процессуальные соглашения о сотрудничестве?
В УПК дана следующая формулировка: "Соглашение о сотрудничестве может быть заключено по преступлениям, предусмотренным статьями 171, 202, 203, 239, 240, 241, 243, 244, 248, 249, 250, 267, 270, 307, 308, 314, 319, 326 Уголовного кодекса".
Указанные статьи включают такие составы, как терроризм, создание преступной организации, незаконное изготовление наркотических средств с целью сбыта, шпионаж, коррупция, вымогательство взятки и т. д.
Действительно, концепция сотрудничества со следствием наиболее эффективна именно для преступлений, для которых характерен сложный формат организации, вовлеченность большого количества людей, транснациональные аспекты сети, новые технологии и т. д.
Однако проблема в указанной формулировке заключена в возможности двойственной и даже тройственной трактовки смысла, когда могут быть использованы три различных подхода:
- Узкий подход – "подозреваемый в наркоторговле может рассказать только о своих сообщниках по наркоторговле, но не может рассказать о терроризме", а именно соглашение о сотрудничестве может быть заключено с лицом только по одному из указанных преступлений, если это лицо имеет статус подозреваемого в данном конкретном преступлении;
- Средний подход – "подозреваемый в наркоторговле хочет рассказать о терроризме и сотрудничать", а именно соглашение о сотрудничестве может быть заключено с лицом только по одному из указанных составов преступления, если это лицо имеет статус подозреваемого в другом преступлении из этого же перечня (то есть сфера сотрудничества ограничена указанными преступлениями, но сотрудничающее лицо могло в них и не участвовать непосредственно);
- Широкий подход – "подозреваемый в любом преступлении, даже в мошенничестве, может рассказать о терроризме и сотрудничать", процессуальные соглашения о сотрудничестве могут быть заключены только по указанным составам преступления, но подозреваемое лицо может быть причастным к другим составам преступлений, которые не входят в указанный перечень (то есть лицо совершившее любое преступление, даже не выходящее в оговоренный перечень, может заключить соглашение о сотрудничестве, если будет обладать информацией о преступлении, входящем в перечень).
К сожалению, в среде экспертов и практиков часто можно видеть ошибочное мнение о том, что текущая формулировка УПК позволяет использовать только первый, то есть самый узкий подход.
Такое понимание представляется неоправданно и нелогично усеченной, и такая позиция не позволяет раскрыть потенциал соглашений о сотрудничестве в полной мере, искусственно сужая сферу его возможного применения и не позволяя раскрыть многие скрытые преступления.
Если следовать логике законодателя и разработчиков УПК, по которой институт "процессуального соглашения о сотрудничестве" направлен на обнаружение и раскрытие указанных преступлений, то наиболее логичным видится третий подход, позволяющий значительно расширить сферу применения рассматриваемого механизма в целях более эффективной борьбы с такими серьезными преступлениями.
В противном случае создается парадокс, который состоит в том, что правоприменительная практика искусственно сужает возможности для обнаружения многих особо тяжких преступлений, и также дает возможность подозреваемым по особо тяжким преступлениям потенциальную возможность получить большее снижение наказания, чем лица, которые рассказывают те же самые данные или оказывают содействие в той же мере, но являются подозреваемыми по менее тяжким либо тяжким преступлениям.
Исходя из выше изложенного полагаем, что единственно верным подходом в правоприменительной практике будет понимание того, что УПК дает возможность заключения соглашений о сотрудничестве с лицами, которые являются подозреваемыми по всем (любым) видам преступлений, но которые готовы сотрудничать и представить сведения в отношении конкретного перечня преступлений, указанного в пункте 1 статьи 492 УПК, даже если эти лица сами в них непосредственно не были задействованы.
Только ли обвинительным будет приговор судьи в отношении лица, которое заключило соглашение о сотрудничестве?
Проблема достоверности показаний лица, заключившего соглашение о сотрудничестве, остается актуальной для многих стран, и потому данный институт должен быть реализован очень осторожно в свете возможных ситуаций мнимого сотрудничества, ложного оговора одним участником группового преступления других участников, с лишением возможности для последних опротестовывать и отрицать основания такого оговора (проблематика в свете принципа преюдиции), возможные коррупционные проявления, взятие на себя вины невиновным лицом и т. д.
В этой связи полагаем, что судья должен не просто выяснять позицию государственного обвинителя по поводу активного содействия обвиняемого следствию, но и получить подтверждения эффективности такого содействия. Если в ходе судебного разбирательства выясняется, что гособвинитель не подтвердил активное содействие обвиняемого следствию в раскрытии и расследовании преступления, либо соглашение о сотрудничестве было заключено с нарушением принципа, суд принимает решение о назначении судебного разбирательства в общем порядке.
Однако, остается важный вопрос, каковы будут действия судьи в ситуации, если он придет к выводу, что анализ доказательств, собранных стороной обвинения в досудебном производстве, недостаточны для наличия уверенности в виновности данного лица, то есть если у судьи появятся подозрения в наличии факта самооговора со стороны обвиняемого (например, если вместо реального преступника, например, вместо лидера ОПГ, вину на себя будет пытаться взять другое лицо).
Содержание и логика конституционных положений о правах человека и о функциях и полномочиях судебной системы позволяют заключить, что даже в ситуации отсутствия прямых положений в статье 496 УПК о возможности суда вынести оправдательный приговор, все же запрета к использованию такой возможности в УПК не содержится.
Таким образом, исключительно важным является понимание судьями того, что они не ограничены обязательством принятия только обвинительного приговора, но имеют возможность в свете конституционных положений при наличии обоснованных сомнений в виновности лица, даже заключившего соглашение о сотрудничестве, все же вынести оправдательный приговор, так как все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого.
Необходимость становления практики и восполнения пробелом, в том числе через ведомственные документы и нормативные инструкции
К сожалению, нельзя сказать, что по истечении 13 месяцев после вступления нового УПК в силу мы видим устоявшуюся практику именно по концепции "сделки с правосудием" и по процессуальным соглашениям, особенно по соглашениям о сотрудничестве.
К примеру, УПК не регулирует многие процессуальные аспекты и сроки принятия решений или выполнения некоторых действий соответствующими субъектами (например, со стороны следователя или прокурора), и такие вопросы остаются до сих не урегулированными в практике, либо в рамках постановлений пленума Верховного суда КР (как это уже было сделано в отношении действий и функций следственного судьи) или в рамках ведомственных приказов и инструкций Генеральной прокуратуры КР (как это было сделано в других странах, например, в Российской Федерации).
Полные комментарии - в прикрепленных файлах.
