По итогам визита в Бишкек Путин дал пресс-конференцию. Но о Кыргызстане вопросов не было
Сегодня, 9 декабря, в Бишкеке состоялся саммит Высшего Евразийского экономического совета. Заседание прошло под председательством Кыргызстана.
Отметим, Владимир Путин впервые за несколько лет совершил визит в Бишкек. По итогам саммита он дал пресс-конференцию. Пресс-служба российского президента опубликовала стенограмму его выступления. Как следует из текста, в ходе пресс-конференции вопросы о кыргызско-российских отношениях журналистов практически не интересовали. Российскому президенту задавали вопросы о международной и внутренней российской повестке.
В. Путин: - Добрый день! Пожалуйста, слушаю вас.
М. Сидибе: - По итогам года у ЕАЭС очень хорошие показатели развития по всем направлениям, и я хотела спросить, с чем вы это связываете, потому что и ситуация в мировой экономике сложная, и санкции новые вводятся. Почему такие показатели?
И как вы оцениваете итоги сегодняшней встречи? А также, на ваш взгляд, как будет развиваться ЕАЭС в дальнейшем? Ваш прогноз на ближайшее время и на среднесрочную перспективу.
В. Путин: - Что касается хороших результатов, то могло бы быть и лучше. Мы и хотели бы, чтобы было лучше. Правда, нам предрекали спад экономики в России на 20% – спад есть, но он 2,9%. Это, конечно, разница большая, и мы понимаем, что те, кто предрекал нам такое развитие событий, сильно ошиблись, а мы как раз не ошиблись.
Сказать о том, что у нас уж очень хорошо, наверное, тоже нельзя, потому что спад-то есть. Но ситуация действительно лучше, чем во многих других странах, по целому ряду составляющих. По той же инфляции, я говорил об этом, у нас 12 с небольшим - 12,2–12,3 [процента] - будет по году, а в европейских странах - 17, 20, свыше 20. Для европейской экономики это абсолютно запредельные величины, это совершенно очевидная вещь - это же никто не придумал. То же касается продовольствия, стройки, я тоже об этом говорил.
Если говорить о ЕАЭС в целом, о Евразийском [экономическом] союзе в целом, то да: у нас ситуация устойчивая. Один из основных показателей - безработица, он ниже, чем во многих других странах. Откуда такой результат? Все-таки это от фундаментальных основ наших экономик, российской экономики в том числе и не в последнюю очередь, и от тех мер по стабилизации экономики, которые мы принимаем и в России, и в ЕврАзЭС в целом.
Мы ничего не закрываем, в отличие от некоторых других стран. Мы не взламываем принципы рыночной экономики. Мы не вводим никаких ограничений между собой. Наоборот, мы делаем все для свободного движения капиталов, товаров, рабочей силы. Это важно для нас и для наших партнеров по ЕврАзЭС, имеет практическое значение.
Если говорить по макроэкономическим показателям, то устойчивое состояние российской валюты, рубля, благотворным образом отражается и на экономике, на финансовых системах наших партнеров.
Вот мы говорим о безработице. У нас ниже, чем в пандемийный уровень: до пандемии было 4,7%, а сейчас - 3,9%. Но для наших партнеров по ЕврАзЭС это имеет прямое значение, ведь не секрет: сотни тысяч, а то и миллионы граждан этих стран, наших друзей, партнеров работают в России. Это значит, их рабочие руки востребованы, это значит, что они направляют средства на поддержку своих семей в свои страны, а это значительная часть доходов той или иной страны. Это следующая часть.
Еще одна составляющая - это энергетический рынок. Я уже сказал, если в Европе цены на тот же газ зашкаливают, уже там сколько… 1 700 [долларов за тысячу кубометров], да?
Сколько, Алексей, сейчас?
А. Миллер: - 1 500.
В. Путин: - Нет, нет, 1 700 уже позавчера было.
В некоторые страны мы продаем газ больше чем в десять раз дешевле, понимаете? Не просто в десять, а больше чем в десять раз дешевле. Но это же стабилизирует экономику наших стран-партнеров: они могут прогнозировать свое развитие, поддерживать комбыт, отрасли производства, сельское хозяйство развивается у всех, в том числе на базе химической отрасли, на базе удобрений. Удобрения развиваются у всех очень энергично, очень эффективно работает отрасль.
У нас по базовым продуктам нет никаких проблем - мы являемся экспортерами. Там, где от нас нужно нашим партнерам, мы и продовольствие поставляем, причем по вполне доступным ценам.
Вот всё это вместе. Я бы сказал, что это тоже не последнее место занимает в общем результате - настрой на совместную работу и на поиск решений даже там, где они, казалось бы, в течение многих лет доставались нам в ходе сложных переговоров как результат. У нас получается тем не менее, мы договариваемся.
Поэтому всё это вместе дает такой, я действительно согласен, положительный результат совместной работы.
***
В. Путин: - Вы спросили еще о ближайших шагах, да?
М. Сидибе: - Да, о том, как вы видите дальнейшее развитие организации в ближайшее время.
В. Путин: - Ближайшие шаги и перспективы развития. Перспективы, думаю, у нас хорошие, ближайшие шаги очень конкретные.
Первое, что мы должны сделать, о чем мы договорились, - я считаю, что эта договоренность является очень важной, - мы договорились о создании механизма по поддержке нашей кооперационной деятельности в сфере реального производства, в сфере промышленности. Думаю, что для повышения нашей общей технологической независимости, технологического суверенитета это имеет очень большое значение. Это, кстати говоря, результат нашей сегодняшней работы.
А в ближайшее время, в ближайшие пару лет, мы должны реализовать наши договоренности, которые были сформулированы раньше, а именно: добиться создания единого рынка газа в течение ближайших двух лет, сформировать принципы его работы и перейти уже к практической реализации общего рынка электроэнергии - это тоже чрезвычайно важно. Сложная работа, много вопросов, связанных с согласованием позиций.
Но, вы знаете, сегодня у нас была очень хорошая дискуссия на эту тему, и очень многое стало понятно, что это ведь не позиция России – только держать цены, или поднимать цены, или что-то кому-то не давать. Нет. Это вопрос цены, это вопрос прежде всего согласования экономической политики.
У нас разный уровень субсидирования внутренних цен, разные причины вызывают такую ситуацию: социально-экономические, даже политические, исторические. В какой-то стране сложилось так, что цены для комбыта, для внутреннего потребления очень сильно субсидируются, но с сегодня на завтра нельзя отменить это субсидирование в силу целого ряда тех же самых социально-политических и даже экономических причин, это требует времени. А в другой стране субсидирование меньше, там более рыночное ценообразование.
Допустим, те же тарифы по транспорту. Смотрите, у нас по России примерные тарифы на всю страну, они разнятся немножко, но в целом мы их выравниваем. Самый дешевый газ где должен быть? Тот, который ближе к месту добычи, самый дешевый - транспорта нет. В Ямало-Ненецком округе он должен быть самым дешевым. Но страна огромная, мы же не можем в Ямало-Ненецком округе сделать газ бросовым, а где-нибудь на Дальнем Востоке или на западной границе запредельно дорогим.
Поэтому мы субсидируем, по сути, эту транспортную составляющую для конечного потребителя. Но для того чтобы говорить о едином рынке газа, мы должны выработать тогда единые принципы субсидирования, это все понимают. Это требует времени, это требует совместной работы в области налогообложения, в области согласования правил и внесения изменений в налоговые кодексы, функционирования самой налоговой системы с применением современных технологий. Нет противоречий и непонимания, каким способом мы должны достичь этих результатов. Нужно просто напряженно работать в течение ближайших двух лет. Я думаю, что мы по многим из этих позиций добьемся результата.
У нас очень хорошая перспектива по развитию транспортной инфраструктуры и логистических цепочек. Очень многие страны мира заинтересованы в создании современных коридоров новых: Север - Юг, Запад - Восток. Все хотят, даже страны - не члены нашей организации готовы, если мы будем делать некоторые проекты, которые мы анонсировали, вместе с нами идти и софинансировать, потому что выгодно очень.
У нас очень много важных и интересных направлений, это представляет интерес для всех участников ЕврАзЭС. А если интерес представляет, то, уверен, и организация будет укрепляться, и все эти проекты будут реализовываться.
***
А. Герейханова: - Айсель Герейханова, "Российская газета".
Вопрос по Виктору Буту. Долго Россия добивалась его обмена, наконец это произошло. Хотелось бы услышать детали: кто вел переговоры, продолжатся ли они? И говорят ли вообще эти контакты по обменному процессу о том, что есть шанс на налаживание более широкого диалога с американцами, или это только про обмен?
И еще один вопрос: а продолжатся ли контакты Сергея Нарышкина с главой ЦРУ?
В. Путин: - Значит, что касается обменов, то эту тему у нас ведет, в данном случае вела, Федеральная служба безопасности, ФСБ. ФСБ договаривалась изначально, вела переговоры, достигла таких результатов, о которых вы сейчас узнали. Контакты продолжаются, и они, собственно говоря, по линии спецслужб никогда и не прекращались.
Возможны ли другие обмены? Да, всё возможно. Это результат переговоров и поиска компромиссов. В данном случае компромиссы были найдены. Мы не отказываемся от продолжения этой работы в будущем.
Можно ли это считать прологом к диалогу с США по другим вопросам? Это специальный вопрос такой, специфический, прямо скажем. Мы не ставили перед собой задачи от этих переговоров переходить к каким-то другим. Конечно, они создают определенную атмосферу, это правда. Но в рамках этих переговоров никаких других вопросов не обсуждается. Это первое.
Второе, что касается контактов по линии спецслужб - СВР и ЦРУ - с одной и с другой стороны. Это была не наша инициатива, это была инициатива американской стороны. Президент Байден предложил это - мы согласились, как видите. В целом от переговоров мы не ожидали ничего сверхъестественного, они прошли в нормальном рабочем режиме. Партнеры договорились о том, что эти контакты будут продолжены.
***
П. Зарубин: - Добрый вечер! Павел Зарубин, телеканал "Россия".
Возвращаясь к ценам на нефть и газ: одна из самых обсуждаемых мировых тем последних дней - введенный Западом потолок цен на российскую нефть.
Уже очень много рассуждений есть по этому поводу, поэтому хотелось бы задать такой конкретный вопрос. Как мы в итоге на это будем отвечать? Будет ли этот ответ соразмерным, симметричным, несимметричным? И что в итоге будет с российским бюджетом - хватит ли России денег? Спасибо.
В. Путин: - На этот счет не переживайте. Дело вот в чем: дело в том, что предложенный потолок соответствует тем ценам, по которым мы сегодня продаем. В этом смысле это решение нас никак не затрагивает, нам, честно говоря, не это важно.
Да, цены формально там чуть повыше, но на нашу смесь они чуть пониже: на Brent - повыше, Urals - чуть пониже, плюс мы еще и скидки многим партнерам делаем. Примерно к этой цифре всё и сходится. Поэтому у нас потерь не будет ни при каких обстоятельствах.
Дело совершенно не в этом: это касается далеко не нас, не только нас - это касается всех производителей. Почему? Потому что если кто-то согласится когда-то с тем, что потребитель будет определять цену, то тогда это приведет к коллапсу самой отрасли, потому что потребитель всегда будет настаивать на том, чтобы цена была пониже. Отрасль и так недоинвестирована, недофинансирована, а если еще мы будем слушать только потребителей, то тогда это инвестирование сведется к нулю. Всё это приведет на каком-то этапе к катастрофическому всплеску цен и к обрушению мировой энергетики - вот к чему это приведет. Это глупое предложение, непродуманное и непросчитанное. Поэтому дело не в нас, а дело в общем состоянии мировой энергетики, мировых энергетических рынков: оно [предложение] вредное для мировых энергетических рынков. Повторяю, мы и так продаем примерно по этим ценам, так что за бюджет не переживайте.
Но, повторяю еще раз, следовать какому-то нерыночному, вредному решению было бы глупо для всех, в том числе и для потребителей. Потому что потребители должны осознать: вот будут настаивать на ценах, которые им приятны, если даже они добьются этого, - цены уйдут вниз, инвестиции сведутся к нулю, в конечном итоге цены взлетят до небес и ударят по тем, кто такие решения предлагает.
Что касается нашей реакции, то я уже говорил: мы просто не будем продавать в те страны, которые такие решения принимают. Мы подумаем, может быть, даже, - я сейчас не говорю, что это решение, - но подумаем при необходимости и о возможном сокращении добычи. У нас есть договоренность с "ОПЕК плюс" по известной планке добычи - мы подумаем дополнительно, если потребуется, я имею в виду сейчас Россию. Повторяю, мы думаем на этот счет, решений пока никаких нет. А конкретные шаги будут изложены в указе президента России, который выйдет в ближайшие несколько дней.
***
Да, пожалуйста.
К. Панюшкин: - Добрый день! Константин Панюшкин, "Первый канал". Вопрос о спецоперации. Как вы оцениваете текущее положение дел в СВО?
В среду, общаясь с правозащитниками, вы сказали - цитата: "Это будет длительный процесс". Если можно, поясните, пожалуйста, что имелось в виду.
И еще по следам всё той же встречи. Там прозвучала ваша фраза - цитата: "Если Россия не применит ядерное оружие первой, значит, и второй тоже не применит". Эта фраза наделала много шума. Разъясните, пожалуйста, что имелось в виду.
В. Путин: - Что касается длительности процесса СВО, я имел в виду длительность процесса урегулирования. СВО идет своим чередом, там всё стабильно у нас - никаких вопросов там и проблем сегодня нет. Вы видите, достаточно прозрачно ведет себя Министерство обороны. Всё, что происходит в реалиях, на земле, всё отражается в ежедневных сводках Министерства обороны. Так всё на самом деле объективно и обстоит, мне добавить здесь нечего.
А вот процесс урегулирования в целом, да, он, наверное, будет непростым и потребует определенного времени. Но так или иначе всем участникам этого процесса придется согласиться с реалиями, которые складываются на земле. Это первая часть вашего вопроса.
Вторая. Я понимаю, что всех беспокоит, всегда беспокоило, как только ядерное оружие появилось и вообще оружие массового поражения, всегда людей, всё человечество беспокоит: а что будет с планетой и с нами? Но ведь смотрите, что я имел в виду, я поясню некоторые вещи.
У Соединенных Штатов есть теория превентивного удара, первое. Второе - они разрабатывают систему обезоруживающего удара. Что это такое? Это нанесение удара современными высокотехнологичными средствами, который по пунктам управления должен наноситься, лишать противника этих систем управления и так далее.
Какие это современные средства? Это крылатые ракеты, которых у нас не было в свое время - у нас же не было крылатых ракет наземного базирования, мы от них отказались, порезали их. А американцы поумнее были в тот период, когда вели переговоры с Советским Союзом, наземные-то порезали, а свои, воздушного базирования и морского, оставили, они в договор не входили, и мы оказались безоружными. Но теперь они у нас есть, и они более современные и более даже эффективные. Второе.
Предполагалось также нанесение этого превентивного обезоруживающего удара с помощью гиперзвуковых систем, но пока в Штатах нет, а у нас есть. Поэтому если уж и говорить об этом обезоруживающем ударе, то, может быть, подумать о том, чтобы взять на вооружение наработки наши американских партнеров и их идеи обеспечения своей безопасности. Мы просто думаем над этим. Никто же не стеснялся, когда говорили об этом вслух в предыдущие времена и годы. Это первое.
В Штатах есть теория и даже практика, у них в стратегии, в документах это прописано, - превентивный удар. У нас - нет. У нас же, в нашей стратегии, сформулирован ответно-встречный удар, здесь секретов-то нет никаких. Что такое ответно-встречный? То есть в ответ. Это когда наша система СПРН - система предупреждения о ракетном нападении - фиксирует старты ракет в направлении территории Российской Федерации. Фиксирует - старты произошли, потом начинается ответ.
Мы же регулярно проводим учения наших ядерных сил - вы же видите это все, мы не скрываем, мы информируем, как и положено, по нашим договорам со всеми ядерными странам, с США, мы информируем партнеров о том, что мы такое учение проводим. Они делают всё то же самое, я вас уверяю.
После того как СПРН получает сигнал о ракетном нападении, с нашей стороны в воздухе оказываются сотни наших ракет, остановить их невозможно. Но это все-таки ответный [удар]. Что это значит? Это значит, что падение головных частей ракет противника на территорию Российской Федерации неизбежно – они всё равно упадут. Правда, от противника ничего не останется, потому что перехватить сотни ракет невозможно. И вот это, конечно, сдерживающий фактор, серьезно сдерживающий фактор.
Но если потенциальный противник считает, что возможно использование теории превентивного удара, а мы - нет, то все-таки это нас заставляет задуматься о тех угрозах, которые нам создаются такого рода идеями в сфере обороны других стран. Вот и всё.
***
Ю. Бубнова: - Добрый день! Агентство ТАСС, Юлия Бубнова.
Ангела Меркель на днях сказала, что Минские соглашения в свое время были заключены только для того, чтобы дать Украине время подготовиться и потом уже воевать с Россией.
Скажите, как мы такое воспринимаем? Знали ли мы, что наши партнеры так поступают с нами? Спасибо.
В. Путин: - Честно говоря, для меня это было абсолютно неожиданным. Это разочаровывает.
Я, откровенно говоря, не ожидал услышать это от бывшего федерального канцлера, потому что я всегда исходил из того, что руководство Федеративной Республики [Германия] ведет с нами себя искренне. Да, оно, конечно, на стороне Украины находилось, поддерживало Украину, но мне все-таки казалось, что руководство Федеративной Республики всегда искренне стремилось к урегулированию на принципах, о которых мы договорились и которые были достигнуты, в том числе и в рамках Минского процесса.
То, что сейчас прозвучало, говорит только о том, что мы всё правильно сделали с точки зрения начала специальной военной операции. Почему? Потому что, оказывается, все эти Минские соглашения никто не собирался исполнять, руководство Украины словами бывшего президента Порошенко тоже об этом сказало: подписывал, но не собирался исполнять.
Но я все-таки рассчитывал, что другие-то участники этого процесса были искренны с нами. Оказывается, и они тоже нас обманывали. Смысл заключался только в том, чтобы накачать Украину оружием и подготовить к боевым действиям. Мы видим это, да. Видимо, мы поздно сориентировались, честно говоря. Может быть, и раньше всё это надо было начинать. Просто мы рассчитывали на то, что все-таки сможем договориться в рамках этих мирных Минских соглашений.
Что ж на это скажешь. Возникает сейчас вопрос, конечно, вопрос доверия. И так-то доверие, конечно, почти на нуле, но после заявлений подобного рода, конечно, возникает вопрос доверия: как договариваться-то, о чем, и можно ли с кем-то договариваться, и где гарантии? Вот это, конечно, вопрос.
Но всё равно в конечном итоге договариваться придется. Я уже много раз говорил, что мы к этим договоренностям готовы, мы открыты. Но это заставляет нас задуматься, конечно, о том, с кем мы имеем дело.
К. Голованова: - "Интерфакс", Ксения Голованова.
Владимир Владимирович, удалось ли вам здесь, в Бишкеке, обсудить с президентом Казахстана и премьер-министром Узбекистана идею, которую недавно со ссылкой на вас озвучил Токаев, о создании некоего тройственного газового союза.
Известно, что Ташкент давно получает газ от "Газпрома" из Туркменистана. Почему сейчас встал вопрос о поставках российского газа, по какой газопроводной системе это может осуществляться и вообще это, по вашей оценке, дело ближайшего будущего - поставки газа из России в Узбекистан?
В. Путин: - Здесь никаких секретов нет.
Мы начали с первого вопроса, коллега ваша задавала и как бы указала на то, что в целом экономика стран ЕврАзЭС находится в удовлетворительном состоянии, стабильной является как минимум и перспективы хорошие. Это так и есть. Это означает, что экономики будут расти, они растут сейчас и будут расти в будущем. А в свою очередь, это означает, что увеличится объем потребления энергоресурсов. Уже сейчас не хватает.
И такие энергодобывающие, газодобывающие страны, как Казахстан и Узбекистан, смотрят вперед, конечно, и правильно делают, там очень хорошие экономические команды созданы, такое стабильное политическое руководство. И президенты обеих стран смотрят вперед, считают, сколько потребуется в ближайшие годы, и приходят к выводу, что им нужны будут дополнительные объемы и дополнительные ресурсы. Имея в виду в том числе и их обязательства, возникшие в предыдущие годы по экспорту, у них есть обязательства по экспорту.
Вот это всё - и свое потребление растет, и экспортные обязательства нужно исполнять - вызывает необходимость нам еще раз сверить часы, посмотреть, как это всё устроено и что мы можем сделать дополнительно. Можем или нет? Да, можем. Но вопросов много.
Например, север Казахстана получает из Оренбурга газ. Но на Оренбург, на наше предприятие по переработке газа, он приходит с Карачаганака - с месторождения из Казахстана. В Казахстан приходит по внутренним ценам России. Для того чтобы прокачать в Узбекистан, нужно использовать соответствующую газотранспортную систему, созданную еще в Советском Союзе. Ее ремонтировать надо, там всё свистит уже. Там две нитки: одна не используется вообще, а вторая используется для того, чтобы подавать газ с Карачаганака в Оренбург. А если подавать этот газ в Узбекистан, она должна работать в аверсном или в реверсном режиме? Это же вопрос.
Встает сразу другой вопрос: надо строить тогда отдельную трубопроводную систему через территорию Казахстана в Узбекистан, и в России надо еще построить внутреннюю инфраструктуру для дополнительной подачи в Среднюю Азию. В России, на территории Российской Федерации, а это ни много ни мало где-то 260 миллиардов рублей.
Здесь очень много вопросов, которые требуют взаимного согласования, проработки и принятия согласованных, может быть, даже где-то компромиссных решений. Они точно могут быть найдены. Вот в этом смысле это может быть какой-то энергетический альянс. Но у нас есть обязательства и перед странами ЕврАзЭС. Узбекистан пока наблюдатель, но, конечно, для того же Узбекистана это тоже повод присмотреться повнимательнее к работе ЕврАзЭС и найти здесь точки соприкосновения с ЕврАзЭС в целом.
Здесь нет ни одного непреодолимого препятствия, но это требует очень системной работы на экспертном уровне и финансовых просчетов, согласования, участия каждой страны в этих инвестициях. Все готовы, кстати говоря. Все и хотят этой совместной работы, и готовы даже к совместным инвестициям. Это хорошая, большая, очень перспективная работа - с хорошей перспективой на будущее. Мы будем работать.
Эта работа начата. Сейчас в Москву приезжают коллеги, по-моему, из Казахстана, из Узбекистана были недавно. [Алексей] Миллер туда поедет, на уровне вице-премьеров идет работа. Работа уже идет, имеет хорошие заделы, и, уверен, будут хорошие результаты.
***
Кто-то руку поднимал, давайте. Пожалуйста.
Э. Желбунов: - Спасибо большое. Эдмунд Желбунов, НТВ.
Владимир Владимирович, хотелось бы ненадолго буквально еще вернуться к теме СВО, все-таки нельзя не обратить внимания, какой у вас значок сегодня.
Вы совсем недавно говорили о том, что предпосылок для возобновления частичной мобилизации сейчас точно нет. Но если немного конкретизировать, то какие факторы могут повлиять на изменение этого решения? Или даже после Нового года россиянам точно не о чем переживать?
В. Путин: - Да нет таких факторов сегодня, они не просматриваются, я же сказал. 300 тысяч были призваны в рамках мобилизации, давайте я повторю еще раз, 150 тысяч находятся в группировке. Из тех, кто находится в группировке, только половина - чуть больше, 77 - в боевых подразделениях. Остальная половина или на вторых, третьих позициях - это фактически роль территориальных войск, либо занимаются дополнительной подготовкой. А еще 150 тысяч вообще не находятся даже в группировке: эти ребята находятся на полигонах и в учебных центрах. Какая дополнительная [мобилизация]? Это, считайте, такой боевой резерв - половина всех мобилизованных. Поэтому о какой мобилизации дополнительной [говорить], у нас сейчас речи нет никакой об этом.
***
А. Юнашев: - Вы их когда-нибудь отпустите? Нужно ли их кем-то заменять?
В. Путин: - Вы знаете, как ни странно, мы и это тоже обсуждали, надо будет смотреть по ситуации, по развитию. Может быть, одни формирования менять на другие - все же будут иметь статус участников боевых действий. Если кто-то там на Дальнем Востоке, допустим, или в Сибири еще тренируется, а кто-то находится в зоне боевых действий, это же разные вещи. Но надо смотреть. Министерство обороны, Генеральный штаб думают над этим и примут решение. Во всяком случае, что касается мобилизации, мне кажется, я дал полноценный ответ. Давайте, пожалуйста, еще.
***
Д. Кортер: - Дон Кортер, Russia Today.
Владимир Владимирович, Жозеп Боррель заявил, что Африка поддерживает Россию, потому что, цитирую: "Можно предположить, что эти люди не знают, где находится Донбасс, может, даже не знают, кто такой Путин". Какая реакция ваша на это?
В. Путин: - Боррель - большой, крупный деятель современности, политический деятель современности, так о Брежневе когда-то говорили.
Но в Африке знают, что такое Россия, где находится Россия. В Африке знают ту роль, которую сыграла Россия в ходе освобождения от колониализма. Нет практически ни одной африканской страны, которая не получила бы в свое время нашу поддержку - политическую, информационную, экономическую, а иногда и военную. У нас очень устойчивые, очень добрые, дружеские отношения с африканскими странами, и они продолжаются.
Если бы те люди, о которых вы говорили, знали, где находится Африка и в каком состоянии находятся народы Африки, тогда не препятствовали бы поставке на африканский континент российского продовольствия и российских удобрений, от которых зависит в конечном итоге урожай в африканских странах и спасение сотен тысяч людей в Африке от голодной смерти.
До сих пор еще даже не смогли вывезти из некоторых морских портов европейских стран наши удобрения, которые готовы, - я уже об этом много раз говорил, - передать африканским странам бесплатно. Частично этот процесс пошел под давлением Генерального секретаря ООН, но до сих пор проблема так и не решена.
Пусть некоторые политические деятели в Евросоюзе перестанут болтать языком о любви к африканским народам, а займутся оказанием прямой поддержки этим странам. В том числе не скупают на деньги, которые они печатают, продовольствие на мировых рынках, не поднимают цену, не раздувают инфляцию и не ставят народы Африки в безвыходное положение и не мешают хотя бы России осуществлять такую продуктивную, напряженную и нужную для африканских стран работу, направленную на поддержку людей, которые в этой поддержке нуждаются. На этом закончим. Спасибо большое.
***
Да, Андрей, хорошо, давайте. Это будет завершающий вопрос.
А. Колесников: - Газета "Коммерсантъ", Андрей Колесников.
В. Путин: - Да, я в курсе.
А. Колесников: - Сегодня Илья Яшин получил…
В. Путин: - Это кто такой?
А. Колесников: - Блогер.
В. Путин: - А что получил?
А. Колесников: - Получил 8,5 лет по статье о фейках. Вам не кажется, что за слова 8,5 лет - это какой-то зверский срок?
В. Путин: - Знаете, как в народе говорят: если кажется - надо креститься. Я все-таки базовое образование получил в Ленинградском государственном университете и хочу вам сказать, что вмешательство в деятельность судов считаю абсолютно недопустимым. Подвергать сомнению решение суда считаю нецелесообразным, есть определенные, законом обозначенные права защиты граждан так, как они хотели бы это делать. Можно обратиться, наверное, в вышестоящую инстанцию. Адвокаты господина Яшина наверняка знают, как им надо поступить.
***
В. Десятова: - Можно еще один вопрос?
В. Путин: - Давайте.
В. Десятова: - Спасибо большое. Вера Десятова, радио "Вести ФМ" и "Маяк".
В последнее время приходят противоречивые сообщения о снабжении армии. Вы говорили, что проблемы решаются или они уже решены, но тем не менее поток сообщений от бойцов с передовой не прекращается - обращения поступают к военкорам, к волонтерам. Они просят не только обмундирование, это и медицина в том числе, потому что расходники очень быстро заканчиваются. И такой вопрос: кому верить? Отчетам Министерства обороны или бойцам с передовой?
В. Путин: - Верить никому нельзя. Только мне можно верить. (смех) Мы работаем с Министерством обороны регулярно, практически каждый день обсуждаю с ними эти вопросы. Должен сказать, что проблемы действительно были, судя по тому, что вы говорите, наверное, остаются. Хотя меня заверяют в том, что они становятся все меньше и меньше по объему и перестают быть такими острыми, как в начале этого процесса, особенно связанного с мобилизацией
Но судя по тому, что вы сказали, и я думаю, что вы правы, проблемы еще целиком далеко не решены. Но это вопрос времени. Самые острые, я думаю, все-таки уже закрыты, но время какое-то нужно, конечно, на то, чтобы раскручивать соответствующие отрасли производства. И Министерство промышленности сейчас активно этим занимается.
***
В. Путин: - Давайте, но это уже точно последний.
П. Зарубин: - Вы же в начале недели проехали по Крымскому мосту. Крымский мост для вас - проект особый. Какие впечатления от увиденного сейчас?
В. Путин: - Не для меня - для страны все-таки.
П. Зарубин: - Для вас, для страны, для всех нас.
В. Путин: - Мне просто хотелось прежде всего поддержать строителей, сказать им спасибо, потому что они в очень короткие сроки выполнили огромный объем работы и сделали это качественно. Конечно, хотелось посмотреть, на самом деле это так или нет, потому что одно дело то, что говорят в отчетах официальных, что там всё закрыто, а другое дело, когда независимые люди дают информацию. Это важно - эту информацию иметь.
Так же и в этом случае - в случае с мостом - мне хотелось самому посмотреть, как это на самом деле сделано. Сделано действительно, с точки зрения качества, применявшихся технологий на самом высшем уровне техническом и технологическом.
Я уже говорил, - не знаю, насколько это было внятно, ветер был сильный, слышно там, не слышно, не знаю, - рядом две полосы, они в рабочем состоянии, но все-таки строители считают, что там какие-то сантиметры, миллиметры надо довести до стопроцентного нормативного состояния. В превентивном порядке, что называется, будут это делать, я им это согласовал. Они сейчас две полосы закроют или уже закрыли, не знаю, и будут их там доводить до стопроцентной нормы.
И наверху другой мост, там же фактически три моста у нас, второй мост железнодорожный: одна ветка работает в полном объеме без ограничения тоннажа, грузопоток идет. Но одна ветка, поскольку состав стоял и цистерна с топливом оказалась пробитой, за счет в основном пожара там произошли изменения, которые нужно тоже привести в порядок.
Так что обещают сделать автомобильную часть где-то в марте, планировали попозже, но обещают, мне сказали, что к концу марта закончат. А железнодорожную часть - одну ветку - обещают сделать где-то в середине лета. Правда, сначала сказали, что в конце осени, потом все-таки пообещали к середине лета. Я думаю, что где-то летом наверняка сделают. Делают очень хорошо и качественно. Уверен, что всё будет сделано в срок, не сомневаюсь.
Спасибо вам большое. Всего хорошего.
