Смерть Арстана Алая, борьба с ОПГ. Руководство СИН рассказало о ситуации в тюрьмах (видео)
В начале нового года кыргызстанцев взбудоражило известие о смерти Арстана Алая в одном из учреждений СИН. Пользователи соцсетей недоумевали, как могли допустить смерть политика в закрытом учреждении.
Первый заместитель председателя СИН Кемель Садыков рассказал редакции Kaktus.media, почему не было видеонаблюдения в столовой, где скончался Арстан Алай, а также ответил на многие другие вопросы.
- Сколько человек находится в тюрьмах? Приведите, пожалуйста, статистику за прошлый год и в допандемийный период.
- На сегодняшний день общее количество осужденных и обвиняемых порядка 6 800 человек. Отмечу, что это приблизительно, потому что цифры каждый день меняются: кто-то оказывается в пенитенциарных учреждениях, кто-то освобождается по сроку или условно-досрочно.
Поэтому цифры каждый день меняются. В прошлом году было на 100 человек больше. Если брать за последние 15 лет, то, конечно, разница ощутима. Тогда численность составляла, наверное, около 15 тыс. осужденных и обвиняемых.
- В 2020 году была амнистия. Вы анализировали, сколько из амнистированных в 2020 году вновь оказались в учреждениях СИН?
- Мы пытались это отследить. Сейчас это требует большего времени, чтобы вообще в целом провести анализ рецидивов. Под рецидивом подразумеваем именно повторное совершение преступления. Поэтому мы сейчас анализ собираемся проводить более масштабно, обширно.
Если говорить об амнистии 2020 года, то мы не зарегистрировали повторных случаев. Я далек от того, чтобы сказать, что они исправились. Возможно, они выехали за границу, где-то в другом месте совершают преступления. Когда закон об амнистии принимают, существуют определенные рамки, есть закон об основных принципах амнистии и порядке применения.
- Планируется ли амнистия? Если да, то какого рода и когда?
- Да, закон об амнистии, по-моему, был принят уже в декабре прошлого года. Но насколько нам известно, он поступил на подпись к президенту. Вроде бы сейчас он возвращен с замечаниями, там кое-какие моменты нужно доработать.
Там есть разные категории осужденных по статьям. Проще отметить те статьи, на которые не применяется амнистия:
- за преступления, совершенные в отношении детей;
- насилие в отношении детей;
- сексуальные действия;
- преступления сексуального характера;
- терроризм;
- пытки;
- преступления против мира и безопасности;
- преступления против человечности.
Многих волнует ситуация: могут ли педофилы или лица, совершившие сексуальные преступления в отношении детей, выйти на свободу. Сразу скажу, что такая категория лиц не подпадает под амнистию.
- Сложилась многолетняя тенденция, что в качестве санкции судьи выбирают арест на время следствия (вместо домашнего ареста или подписки о невыезде). СИЗО-1 не перенаселен? На сколько человек он рассчитан и сколько подозреваемых там находится сейчас?
- Касательно именно избрания меры пресечения в виде заключения под стражу до суда, то это прерогатива судов. Если из всего многообразия, из того перечня видов мер пресечения они избирают арест, то, наверное, для этого есть какие-то основания. Все-таки последнее слово за судами. Мы не можем это как-то комментировать.
То есть наша задача - исполнять решения судов без всяких комментариев, потому что решения судов являются обязательными. Есть уголовная ответственность за неисполнение решений судов.
Лимит в СИЗО - 1 300-1 400 мест. Это позволяет нам содержать еще людей. Ну, конечно, условия все равно оставляют... Есть куда улучшаться. В этой связи и в 2021 году была утверждена дорожная карта, а именно о переносе учреждений уголовно-исполнительной системы из центра городов в областное подчинение.
Это направлено на улучшение инфраструктуры, повышение туристической привлекательности городов, общественной безопасности и безопасности самих учреждений. В эту дорожную карту входит именно и перенос СИЗО в Бишкеке, который сейчас у нас расположен в центре города. В частности, сейчас идет активная работа по разработке проектно-сметной документации переноса. На это было выделено в прошлом году по инициативе президента из его личного фонда 26 млн 300 тыс. сомов.
Эта работа сейчас активно ведется, и мы рассчитываем, что в этом году завершим разработку проектно-сметной документации. Определен уже участок, где будет строительство этого нового следственного изолятора на 1,5 тыс. мест. Это будет учреждение, которое будет отвечать, наверное, передовым международным стандартам в области содержания.
Во-первых, там будет улучшено оборудование для охраны. Количество лиц, содержащихся в одной камере, будет отвечать всем общепринятым международным стандартам. Если сейчас на одного задержанного в СИЗО полагается 3,25 кв. метра, то там предусмотрено от 3,5 до 4 кв. метров. То есть это будет абсолютно новое учреждение.
Новое здание будет находиться в Чуйской области, в селе Нижний Нооруз.
- Как вы оцениваете появление института пробации? В каком направлении должны двигаться законодательство и политика СИН, чтобы институт пробации стал эффективнее?
- Сейчас институт пробации активно работает именно над внедрением электронных средств надзора. В частности, это электронные браслеты. Разработка у них завершена. Мы где-то в первом числе на постсоветском пространстве, потому что наши коллеги из Российской Федерации только внедряют институт пробации. А у нас уже с 2019 года, поэтому они тоже изучают наш опыт. Я в ноябре был на международном форуме в Рязани. И вот я делал доклад по данной сфере. Их очень интересовал наш опыт.
- Сейчас власти ведут активную борьбу с ОПГ. Задача правоохранительных органов - посадить как можно больше членов ОПГ. Как вы боретесь с ОПГ уже внутри пенитенциарной системы?
- Действительно, сейчас очень активно и такая беспрецедентно масштабная ведется борьба с организованной преступностью. Вот лично мое мнение, чем отличается нынешняя борьба? Во-первых, ее масштабы и направленность на искоренение не только самой обозримой составляющей, то есть членов и лидеров, но и уголовно-криминальной идеологии борьбы.
То есть используются и негласные оперативные формы. Но я бы хотел отметить, что прежде всего борьба направлена на информационно-разъяснительную работу, профилактическую работу для того, чтобы предотвратить. Во-первых, у нас есть лица, которые признаны судами именно как члены организованных преступных сообществ, организованных групп. Но есть лица, которые желают порвать с прошлым.
Хочу сказать, что в этом направлении мы тоже работаем очень активно, есть определенные успехи.
Думаю, что осужденные сами устали от этого. Они сами ждали, когда государство возьмется активно за эту работу. Они сами приветствуют. Мы стараемся давать отдельные моменты общественности, чтобы информировать о проделанной работе.
Мы еще статистику не подводили. Нам важна искренность. Нам важно, чтобы в последующем человек своим законопослушным поведением доказал, что он действительно встал на путь исправления. Мы готовы протянуть руку помощи.
- Какие ключевые изменения после ликвидации Кольбаева вы бы выделили внутри колоний и в СИЗО?
- Я скажу то, что мы ощутили. Первое - то, что большинство осужденных, в том числе и представителей вот этих группировок, готовы встать на путь исправления, а также вести законопослушный образ жизни. Снижено практически влияние извне. Да, есть попытки повлиять на ситуацию из-за рубежа и деструктивно настроить. Мы на них реагируем соответствующим образом, гласно или негласно ведем работу. То есть использовать те формы и методы, которые нам предоставил закон.
- В день ликвидации Кольбаева распространялось фото: множество людей стоят на территории колонии в Петровке. СИН сообщила, что оно старое. Но позже появились определенные факты, которые позволяют утверждать, что оно было сделано все-таки 4 октября. По сути, это опровержение СИН - введение в заблуждение. В ваших антикризисных коммуникациях есть еще какие-то инструменты, кроме рассылки опровержений?
- Ну, во-первых, мы, в принципе, официальное опровержение не давали. А в интервью, которое я давал на телевидении, я говорил, что это, возможно, старая фотография.
Это был первый ответ, было отсутствие информации. То есть слухи же пошли разного рода, и провокационные тоже были. Когда они обратились к администрации, тогда стали выяснять, что произошло. В общем, была неопределенность и был информационный голод тогда.
И вот они обратились после того, как была официально озвучена информация, что произошло. Им ответили, и они разошлись.
- На какой стадии находится реконструкция/строительство заводов при СИН?
- На сегодняшний день у нас в целом в СИН функционирует 56 или 57 производственных участков. Это сельхозназначения по выращиванию овощей, производству мяса, молока, куриных яиц, по производству строительных материалов, кирпича, песка и так далее. Выпуск колючей проволоки наладили, мыло варим хозяйственное.
Этого недостаточно, на данных производствах у нас всего трудоустроено около 1 тыс. осужденных, то есть не более 25%. Это очень мало.
- Почему не уследили за Арстаном Алаем? Неужели можно спокойно наложить на себя руки в таких учреждениях?
- Конечно, если человек попадает в пенитенциарное учреждение, то оно должно нести ответственность за его безопасность, за его жизнь. Это бесспорно. Могу сказать свое мнение, потому что сейчас идет следствие. Оно еще не завершено.
Хочу отметить, что здесь было условие: хоть и тюремная, но это больница. То есть там больше больничные палаты, они не запираются. Потому что санузлы находятся вне палаты, и он мог выйти в туалет. Там находятся больные люди.
- Почему не было камеры в столовой? У вас нет средств?
- Ну, во-первых, у нас нигде в законодательстве и в нашем Уголовно-исполнительном кодексе не написано, что учреждения в обязательном порядке должны быть оборудованы камерами слежения. Это инициатива СИН. Конечно, это недорого. Был создан центр мониторинга и анализа. В этом помогли, конечно, наши международные партнеры. Конечно, их еще недостаточно. Мы каждый год наращиваем, каждый год стараемся приобретать еще в силу возможностей.
Кроме того, сотрудники обеспечены камерами, к примеру, дежурная смена обеспечена огромными видеорегистраторами.
Во-вторых, возвращаясь именно к этому случаю, я сам не знал, где камера есть. Это уже определяет учреждение вместе со специалистами. Как мне потом объясняли, столовая - это место, куда наиболее часто ходят. Никому не придет в голову, что в столовой что-то может произойти, потому что и персонал туда заходит. Было маловероятно, что там будут совершать попытку суицида, такое никому в голову не приходило. То есть стараются же ставить именно там, где более уязвимые места. Сейчас, конечно, мы поставили и в столовой.
- Сразу же распространилось заявление врача, что у Арстана Алая "неустановленное психическое заболевание". То есть медик распространил некорректную формулировку. Это проблема в компетенции врачей из системы СИН или ему так сказали сообщить?
- Я изучал документы, которые мне давали. Это же был предварительный диагноз. Не установлено, что это было именно психическое расстройство. Первое, на что он жаловался - на головные боли, головокружения и галлюцинации. После консультации психиатра было принято решение перевести его в учреждение №31 для подробного обследования и назначить лечение. То есть это было предварительно.
Потом, понимаете, у нас есть лица, которые страдают психоневрологическими расстройствами. Но кому придет в голову, что все они сейчас пойдут и будут накладывать на себя руки.
- Нужно же было установить над такими людьми особый контроль?
- Да, здесь я говорю, это был первичный диагноз. Внешне-то он никак это не демонстрировал. Он вел себя спокойно, режим не нарушал даже. Ничто не предвещало. То есть это было действительно психологическое состояние.
Планировалось вывезти его еще в больницу и там обследовать. Но так как это было 5 января, были длительные выходные. Поэтому для нас это было... Никто не мог подумать. Поэтому здесь винить я не взялся бы. Но я не буду вперед заходить, потому что проверочные мероприятия не закончились.
- Дисциплинарные взыскания после инцидента в системе СИН - это не решение системных проблем. Вот конкретно после смерти Арстана Алая какие были сделаны выводы?
- Все должно быть в рамках закона, и самое главное, чтобы не было системных причин. Вот системных причин я здесь не вижу. Мы еще изучаем этот вопрос. Вот когда спрашивают: "Почему не смотрели?", я говорю: "А как нужно делать?" Все отвечают, что не знают.
Здесь полотенце не запрещено, пользоваться чайником не запрещено. Даже пользоваться ножницами можно. Если человек захочет, он может вены перекусить.
Полное интервью смотрите здесь:
