"Вымер весь род..." Исповедь наркопотребителя с 30-летним стажем
Общественный фонд "СПИД Фонд Восток-Запад в КР" познакомил Kaktus.media с 50-летней женщиной, наркопотребителем с многолетним стажем. Более 30 лет назад ей прочили счастливое и безбедное будущее, ее баловали родители, окружали друзья. Сейчас она участница проекта ОФ "СПИД Фонд Восток-Запад в КР" "Наш выбор: расширение экономических возможностей уязвимых женщин Кыргызстана", направленный на оказание комплексной помощи женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Как один год подорвал ее веру в будущее, она рассказала нашей редакции.
Вымер весь род
- Чем вы сейчас занимаетесь?
- Подрабатываю, если найду работу: где ремонт сделаю, где полы в подъездах помою.
- У вас есть родня, которая вам помогает?
- У меня никого нет. Я одна. Сама себя обеспечиваю.
- Как так получилось, что в 50 лет вы остались одиноки?
- Наркотики сыграли свою злую шутку и отсидка в местах заключения.
- У вас были плохие условия жизни, которые довели вас и до наркотиков, и до тюрьмы?
- Я была единственным ребенком у папы и мамы. Залюбленная, заласканная девочка. Чуть-чуть не хватило закончить школу на золотую медаль.
Папа умер от инфаркта, когда мне было 10 лет. Он был геологом: постоянное высокогорье, перемена климата. Однажды он нагнулся в роднике попить воды - так и остался там.
Когда я училась в старших классах, в течение трех лет мама и все родственники друг за другом умерли. Вымер весь род.
- Что случилось?
- Все от инфаркта умирали, хотя молодые были. Например, мама умерла в 40 лет. Она была гипертоником. Мне за это спасибо надо сказать... Столько лет прошло, а у меня до сих пор чувство вины. Мне кажется, что если бы у меня было другое поведение, то она бы намного дольше прожила.
- Вы были трудным подростком?
- Были 80-е. Хардрок, неформалы. Я тоже ходила в клепаных куртках, в кожаных юбках, на голове – взрыв на макаронной фабрике. В одном ухе у меня был скелет на шарнирах, в другом - выточенный из монеты в 50 копеек фашистский крест. Мне просто нравилась свастика, я не была сторонницей идей фашизма. Меня из-за этого креста с дискотеки милиция выводила и везла в участок. Говорили, чтобы я сняла его, но я была принципиальна.
- Что было такого в вашем детстве, что у вас так сложно проходил подростковый возраст?
- Наверное, потому что я с жиру бесилась.
Всегда жила в достатке. Очень сильно баловали, поэтому я росла такой шпаной. Меня никто не бил никогда. Мама подружкой была.
Когда мы уходили на дискотеку, мамы обычно говорят дочкам, чтобы в подоле ребенка не принесли. Моя говорила: "Доченька, пожалуйста, давай сегодня без милиции". Она никогда не переживала, что я в подоле принесу.
- Может быть, на вас повлияла смерть отца?
- Может быть. Я стала неуправляемой после его смерти. Что хотела, то и делала.
- Когда вы остались совсем одни?
- В 1987-м. Мне было 19 лет, когда сразу никого не стало.
Каждый наркопотребитель помнит того, кто его подсадил
- Вы стали принимать наркотики, когда остались совсем одни?
- Да. Было очень тяжело. Душевное состояние отвратительное. "Хорошие друзья" - наркопотребители - в тот момент оказались рядом. В то время когда я начала употреблять, даже опиума не было. И мы варили кукнар (чай из свежих маковых головок). Получался тот же героин.
- Вы испытывали ненависть к тем, кто вас подсадил?
- Это всегда и у всех так. Вспоминаешь человека, который тебя первый раз уколол, конечно.
Это был друг моего мужа, друг семьи. Только от близких друзей можно получить нож в спину.
- Он давно умер?
- Давно…
- Значит, вы были замужем. Что с вашим мужем?
- Была. Муж умер от передозировки в 1992 году. Когда мы с ним познакомились и поженились, я вообще не знала, что он наркоман. Мы с ним года три прожили, и потом я это узнала. Вышла из кухни в спальню, что-то мне нужно было там, и случайно увидела, как муж колется. Я такой концерт закатила. Все кружки и черпаки переворачивала. Всех выгнала, и мужа тоже. Через три дня пришел, на коленях стоял: "Кроме тебя, никого не надо. Я брошу. Потерпи". Как обычно мужчины говорят. Не бросил...
А еще к нам друг его приходил. Муж про того друга говорил, что он больной человек и ему негде сварить и уколоться, ведь у него дома жена и дети. Этот друг и моего мужа подсадил, а потом меня. Он много кого присадил.
- Муж ваш кого-то сажал на наркотики?
- Нет. Своей рукой он никогда никого не колол. Это я точно знаю.
- Вы не пытались детей завести?
- Нет. Муж кололся, и я не стала. Он настаивал. У нас несколько раз были разговоры, что пока не бросит, какие могут быть дети.
- Вы потом поняли, что бросить очень сложно?
- Да. Пока сама не присела, не понимала.
- Когда сами стали наркопотребителем, вы решили уже не заводить детей?
- Конечно. Да и некогда было - я сидела, мне некогда было семью заводить.
- Вы закончили школу?
- Я окончила среднюю школу и никуда не поступила. Пошла работать. Работала в Оше на шелкокомбинате. Потом бросила работу.
Колоться и работать – невозможно просто. Когда болеешь, на работу не пойдешь. Как работать в болезненном состоянии?
- Вы всю жизнь работали урывками. Где вы находили деньги на дозу?
- Интересный вопрос. По-разному. Где-то белила, за детьми знакомых девчонок смотрела. Они работали и оплачивали мне. Они знали меня, что я серьезный человек и в любом состоянии, если это дети, я себя адекватно вела и веду. Они мне доверяли - кому попало бы не оставили ребенка.
Четыре отсидки в колонии: везде жить можно
- За что вас посадили?
- За употребление наркотиков. Первый раз посадили так: пришли на квартиру, провели обыск и в принципе, кроме шприцов и проколов на руках, у меня ничего не нашли. За употребление я сидела четыре раза. Первый срок был шесть лет. Я отсидела, освободилась, полгода пробыла на свободе, и опять посадили.
В общем, за 15 лет у меня было четыре отсидки с маленьким промежутком времени между ними.
- Как вы постоянно попадались?
- Находилась не в том месте и не в то время просто. Задерживали в местах, где я пыталась найти дозу. Очень многие продавцы знали меня и работали на милицию.
- И какая жизнь там? Вы подвергались пыткам?
- Везде можно жить. И там. Зависит все от того, как себя покажешь. Но я была такой девочкой, что пытать меня, конечно, никто не будет. Я шпана была и драчунья, поэтому сразу себя показала, как приехала. И меня стали уважать за дерзость, за характер.
- Говорят, что обычаи в женской колонии еще страшнее, чем в мужской. Это правда?
- Да, наверное.
Если женщины начинают драться, то это намного страшнее, чем у мужчин. Мужчины дерутся до первой крови, женщины, по-моему, до последней. Это жуткое зрелище.
- Вы участвовали в драках или разнимали?
- Чаще разнимала, но всякое бывало.
- Все ваши сроки связаны с употреблением наркотиков. Больше вы закон не нарушали?
- Не нарушала. Я всегда на суде говорила:
За что вы меня в тюрьму? За то, что я гублю свое здоровье, трачу свои деньги?
- У вас были такие моменты, когда денег не было, а вы были на грани и готовы были преступить закон? Ограбить? Убить ради денег?
- Ой нет. Это не про меня вообще, чтобы убить, ограбить. Воровать за свою жизнь я не научилась. Хотя такие люди меня окружали, которые и по карманам лазили, и по квартирам.
- Насколько сильно вас изменила жизнь в колонии?
- Наверное, более черствая теперь. Не такая чувствительная стала.
- Вы употребляли наркотики, находясь в колонии?
- Конечно. Собирали деньги, отдавали в комнате свиданий девчонкам, они покупали и потом заносили через комнату свиданий.
- Надзиратели об этом знали?
- Нет, конечно. Если надзиратели будут знать, то заберут. В женской колонии надзиратели - истинные дубачки, закоренелые. Поэтому договор с ними такой: если они поймают перекид наркотиков через запретку, то заберут. Если не поймают, значит - наше.
Ужас ломок не сравним ни с чем
- Наверняка в колонии у вас не всегда была возможность употреблять наркотики, и вы переживали ломки. Как они проявляются?
- Даже не знаю, с чем сравнить, но это действительно ужасно. И с каждым разом, хочу сказать, они все страшнее и страшнее. По молодости не так ощутимо: насморк, слизистая нарушена, температура, ломает, корежит. Но это все более или менее проходило. С возрастом и с ухудшением здоровья все сложнее.
- Сколько раз вы пытались слезть с иглы?
- Пять раз... Когда попадала в тюрьму. Там особо нет возможности колоться, и я перекумаривала на сухую, просто на чифире.
Я не знаю людей, кто бросал бы навсегда и до конца. Я встречала таких людей, которые пять-десять лет могли не употреблять. Но после психологического срыва опять все начиналось.
Были ситуации такие, когда приходилось ломки перетерпеть, пережить. В такие моменты думаешь, что никогда больше не будешь употреблять. Проклинаешь себя. И что только на себя не наговариваешь... Потом переболела вроде, отлегло. Увидел – отказаться невозможно. И опять все сначала. Такой замкнутый круг.
Зависимость – это зависимость. Это плохо, какая бы она не была. Просто с наркозависимостью тяжелее справиться, чем отказаться от сладкого или еще чего-нибудь.
- Сейчас экспертное сообщество обсуждает закон о пробации, когда потребителей наркотиков отправляют не в тюрьму, а на лечение. Это разумно или слишком гуманизировать законы тоже нельзя?
- Это разумно, потому что наркопотребитель – больной человек. Зачем его отправлять в места лишения свободы, где сидят убийцы, те, кого задержали с большой партией наркотиков.
Почему не сажают алкоголиков, диабетиков? К этому числу больных я причисляю и наркоманов.
- Вы пробовали лечиться?
- Это психологическая зависимость. На мой взгляд, ни одна клиника не поможет наркоману. Это пустая трата времени и денег. Потому что "нарко-" вылечивается, а "мания" остается. Ни один психолог не поможет, если человек сам не захочет бросить. Я слишком долго сидела на игле, чтобы не знать таких вещей. Пока сам человек не захочет, никто не поможет.
- Вы когда-нибудь работали с психологом?
- Я думала, что я сама себе психолог и не нуждаюсь в нем. Мне казалось, что он мне не поможет. Я прошла такой жизненный путь, с такими ужасами встречалась, сама у многих была жилеткой, в которую плакали. Я советы какие-то давала полезные, но чтобы я нуждалась – не было такого. Пока не встретилась с девочками с фонда "СПИД Восток-Запад". Недавно я была на тренинге по бизнес-росту. В "Астерии" меня попросили туда сходить, и было бы отвратительно им отказать, потому что девчонки из фонда для меня много сделали. .Я пришла и с первого же урока была очарована. Месяц с нами работали психологи и учили, как себя сдерживать. Тренинг мне многое дал. Например, как распределять бюджет. Я по жизни транжира, могу направо и налево деньги всем раздать, чтобы сома в кармане не было. Мне было очень интересно на тренинге, это был единственный тренинг, на котором я не уснула. Я была воодушевлена.
Еще я по натуре вспыльчивый человек и могу ни с чего завестись, хотя я быстро остываю и все забываю. После тренинга я стала контролировать себя. Это очень большая работа.
- Вы говорите, что пока сам человек не захочет бросить наркотики, никто не поможет. Вы не хотели?
- Хотела. Перед тем как перейти на метадон в 2010 году, я подумала, что дальше некуда сидеть на героине. Осталась без никого и без ничего. Думаю: "Наверное, хватит". Потому что весь героин не переколешь. Я помню тот период: психологическое и физическое состояние было ужасным. Чем старше становишься, тем тяжелее переносить ломки. Мне действительно было очень плохо. Я не знала, что делать, поэтому пришла в "Астерию" (общественный фонд, созданный бывшими наркопотребителями. - Прим. Kaktus.media). Видя мое состояние, мне предложили попробовать перейти на метадон.
Метадон не дает кайфа, но ломки без него страшные
- Почему вы перешли на метадон после 20 лет употребления наркотиков?
- Сначала его и не было. В течение 10 лет до этого я была противницей метадона.
Я думала, что на метадон идут конченные, самые последние, такие, которые не могут себе найти деньги, чтобы взять героин. Я всегда считала их никчемными.
В лагерь (женская колония. - Прим. Kaktus.media) приезжали девчонки, говорили про метадон, проводили тренинги. Я всегда говорила, что он не нужен, что у нас нет в таком количестве наркотиков, чтобы сюда завозить метадон. И сколько раз освобождалась, девчонки мне говорили: "Пошли, пошли. Зачем ты мучаешься?" Я отвечаю: "Нет! Ни за что. Никогда. Пока я в состоянии найти деньги, никогда не пойду на метадон".
Когда я все-таки пришла на метадон, меня отговаривали очень много. Мол, на него еще хуже присядешь и слезать еще тяжелее, чем с героина. Но мне так было плохо: я повеситься хотела, если честно. Поэтому когда мне в очередной раз предложили пойти, я решила: будь что будет, сил уже нет терпеть. Первый раз мне налили стартовую норму в 30 граммов. Я выпила, но меня не отпустило, потому что у меня героиновая доза была большая. Я также не спала ночь, промучалась. На следующий день девочки пошли на работу. Я говорю: "Я не спала. Мне, наверное, мало. Мне плохо". Мы поехали опять. Мне 40 граммов налили. И тогда первый раз я уснула часов в 12 и до 6 утра спала мертвым сном. Я проснулась и не поверила, что такое бывает.
- С тех пор как вы пришли на метадон, наркотики вы не употребляете?
- Было раза три.
- Разве можно совмещать наркотики с метадоном?
- Это разные вещи абсолютно. Просто метадон блокирует действие морфина. От метадона нет кайфа, он не дает никакой эйфории: ты просто не болеешь, чувствуешь себя нормальным полноценным человеком.
- С метадона тоже слезть невозможно? Просто ничего не употреблять?
- Не употреблять тяжело. Также будешь болеть, как без героина. Кумар (состояние, возникающее после того, как первая доза наркотика закончила свое действие) самый настоящий и сильнее, чем на героине. Я пробовала один день быть без него. Хоть и говорят, что он держит 36 часов, меня только 24 часа.
Было такое, что я опоздала и мне не налили метадон, я всю ночь промучилась. С того дня я ни разу не опаздывала.
"Если бы тогда со мной оказался хороший парень..."
- Кто вас в жизни окружал? Наркопотребители? Или попадались и обычные люди?
- Всякие были. И хорошие люди были, и такие же, как я. Всегда говорю Господу: "Спасибо, что за весь период моей жизни он меня хорошими людьми награждал". Плохих все-таки рядом было меньше, чем хороших.
- Какая ваша жизнь сейчас?
- Стали серьезно ощущаться проблемы со здоровьем: печень, костная система полностью разрушаются, ревматизм, варикозное расширение вен. Живу я в "Астерии". Там живут женщины - потребители инъекционных наркотиков и бывшие осужденные.
- Когда вы жили с родителями, у вас же была квартира. Вы ее продали?
- Я осталась без жилья в 1992 году, когда первый раз попалась. У меня было две квартиры – бабушкина и наша с мамой. Относительно бабушкиной квартиры мне сказали, что я не являюсь прямой наследницей. При этом те, кто в ней прописан был, умерли. По закону в таких случаях через полгода квартира переходит государству.
До того как квартира ушла государству, я ее продала. Я "проколола" все эти деньги. Мне было бы обидно, если бы туда кого-то поселили. Какого-нибудь очередного милиционера. Так хоть я спокойно сплю.
С маминой квартирой другая история случилась. Меня хотели посадить за организацию притона, потому что у меня дома много друзей собиралось. Статья шла с конфискацией имущества. Я понимала, что если меня посадят, то жилье заберут. Меня отпустили под подписку о невыезде на время суда, и за это время я квартиру продала. Они когда приехали жилье опечатывать, то у милиции был шок. Так я осталась без жилья. Деньги с квартиры я тоже на наркотики потратила.
- Как вы думаете, если бы вы не стали наркопотребителем, то какой была бы ваша жизнь?
- Если бы со мной рядом, после всего что случилось с моей семьей, оказался хороший парень, то было бы все здорово. С жильем проблем не было. Квартиры полностью упакованы, туда тоже ничего не надо было. Можно было бы зарабатывать чисто на продукты. Но получилось так, как получилось.
- Каким вы видите оставшийся отрезок вашей жизни?
- Даже представить не могу. Меня в этой жизни уже ничего не радует, если честно.
- Что все же может вас порадовать?
- Хочу однокомнатную квартирку или домик. И хорошую работу.
- Что вы умеете делать?
- Белить, красить, подъезды убирать. По электричеству запросто я могу хоть что: выключатель поставить, утюги и все что угодно отремонтировать. Я швея. В лагере всегда была королем оверлока: ни у кого такой скорости не было. Сейчас подрабатываю, если через знакомых просят что-то отремонтировать, или подъезды помыть, квартиру убрать.
- Вы любите жизнь, несмотря на все трудности?
- В принципе, да. А как ее не любить? Хотя в последние годы, когда проблемы со здоровьем, нет жилья, мне даже не хочется жить, если честно.
- Вы бы рискнули на себя наложить руки?
- Нет. Я люблю себя, наверное. Один раз хотела покончить собой. Еще пугает, что самоубийцы, как говорят, между небом и землей. Это страшно.
- У вас была такая мысль, что лучше было бы умереть вместе со всей родней 30 лет назад, чем проживать такую жизнь?
- Да.
Разговаривая с Господом, я всегда говорю: "Ну почему я тебе не нравлюсь? Мы же все дети твои. Почему ты всех у меня забрал, а меня оставил?".
Но, наверное, что-то не доделала я здесь. Какая-то миссия еще есть, только какая, я не знаю.
- Вы верующий человек?
- В глубине души – да. Но я не набожная, это точно. Я слишком грешная для этого.
