Черные списки для СМИ и правозащитников. Эксперта усиленно проверяли на границе 19 раз
Инга Сикорская - программный директор Школы миротворчества и медиатехнологий в Центральной Азии. Специализируется на медиаисследованиях и экспертизах языка нетерпимости в СМИ, интернете и публичном дискурсе, тренингах, в том числе и в конфликтной зоне, содействует продвижению новой медиакультуры и обучению информационной грамотности в цифровую эпоху. О перипетиях во время рабочих командировок, с которыми она сталкивается за год уже 19-й раз, она рассказала Kaktus.media.
- "Приказано информировать!" - так вслух отреагировал пограничник, изучая мои данные в электронной системе после того, как я предъявила ему свой паспорт при прохождении паспортного контроля в аэропорту "Манас" 16 июня 2018 года. Затем мой паспорт унесли куда-то без объяснения причин. На мои вопросы о происходящем никто ничего не объяснил. Когда через полчаса мне вернули паспорт и я снова пошла на контроль, история повторилась. Пограничник сказал, что мой документ надо опять проверять. Фактически я дважды проходила процедуру погранконтроля. Документ мне вернули лишь после того, как я начала звонить по телефону своей коллеге-журналисту, которая обратилась в погранслужбу. Я прошла паспортный контроль, когда уже почти завершалась посадка в самолет.
Более того, после этой усиленной проверки фотография на моем загранпаспорте оказалась поврежденной - оторвана на треть. Но об этом я узнала позже: торопясь на самолет, не проверила все страницы документа. По прибытию в Алматы казахский пограничник указал мне на этот дефект и согласился пропустить меня лишь после предъявления внутреннего кыргызского паспорта.
Это был 19-й раз с мая 2017 года, как я подвергаюсь тщательному контролю на пограничных пропускных пунктах, где мое имя всплывает в так называемом черном списке, или как его именуют местные пограничники "вторичка" людей, поставленных на какой-то особый учет.
Причем речь не идет о тех, чью свободу передвижения могут ограничивать в рамках закона, например, в период какого-то следствия, или должниках, находящихся под подпиской о невыезде, судимых или алиментщиках. Ведь ни я, ни моя организация не являемся фигурантами никаких судебных дел. Похоже, в нашей стране черные списки сформированы по опыту соседних репрессивных государств, куда вносят независимых журналистов, гражданских активистов, правозащитников.
Из опыта своей работы редактором IWPR по Узбекистану и Туркменистану я помню большие проблемы коллег из этих стран, занесенных в черные списки. В результате они являются либо невыездными много лет, либо подвергаются прямому нарушению их гражданских прав при выезде или при возвращении в страну.
Все мои 19 случаев, когда меня подолгу держали на паспортном контроле, просили отойти в сторону, сидеть и ждать (пока мой проход границы будет согласован и передвижение зафиксировано?), я выезжала из Кыргызстана в Европу и страны Центральной Азии на международные конференции, организованные ОБСЕ, ООН, другими международными и партнерскими организациями. Там я выступала с докладами о свободе выражения, нетерпимости и ксенофобии в медиа Кыргызстана, о борьбе с пропагандой экстремизма и языком вражды, презентовала наши медиаисследования, обучала инструментам мониторинга права на недискриминацию в публичной сфере, проводила тренинги для журналистов, исследователей, правозащитников.
В марте этого года, во время выезда в Брюссель на мероприятие БДИПЧ ОБСЕ, помимо длительного изучения и сканирования моего паспорта, мой маленький чемодан с навесным замком, сданный в багаж, по-видимому, подвергся настоящей атаке уже в мое отсутствие. По прибытию в Брюссель я получила его весь порезанный, без замка, с распотрошенными вещами. Другие участники мероприятия, которые видели мой чемодан в первоначальном виде в аэропорту "Манас", даже не удивились. Они давно путешествуют только с ручной кладью, в том числе из-за того, что посторонние вещи в чемодан могут подложить, а потом использовать против них.
В прошлом году во время прохождения границы мне задавали нелепые вопросы о том, нет ли у меня банковских долгов, не нахожусь ли я в розыске. В другой раз мой паспорт унесли и долго не возвращали, а на мое требование вернуть документ удивленно спрашивали: "А что, вам разве его не отдали?" При переходе наземной границы на погранпосте "Ак-Жол" осенью 2017 года сотрудники унесли мой паспорт, заперев двери с двух сторон и оставив меня внутри этого помещения.
Такой усиленный контроль над моим передвижением я расцениваю как безосновательные попытки ограничить мою конституционную свободу. Я уже обратилась с заявлениями в ГКНБ и погранслужбу КР, а адвокатская группа Школы миротворчества и медиатехнологий собирает документальные обоснования для дальнейших действий.
