В больнице Оша женщина умерла после операции по удалению аппендицита. Жуткая история
В группе "KG ВРАЧИ - сообщество работников здравоохранения Кыргызстана" социальной сети Facebook участница группы Роза Довлатова разместила обращение к министру здравоохранения Алымкадыру Бейшеналиеву с просьбой наказать врачей, виновных в смерти ее дочери - Динары Шадбековой.
Что рассказывает Роза Довлатова?
Публикуется с сокращенном виде.
- 8 августа 2020 года моя дочь Динара Шадбекова, 1994 года рождения, пришла в городскую больницу Оша с признаками аппендицита. Динара сама рассказала медикам, что 1 августа делала таблетированный аборт (без хирургического вмешательства) в частной клинике.
Дежурный врач, проигнорировав симптомы аппендицита, отправил мою дочь в (частную) клинику, сказав, что это по части гинекологии.
В клинике, сделав УЗИ, врач-гинеколог, не найдя никаких нарушений по женской части, с подозрением на аппендицит отправила в хирургию.
Повторно придя в отделение хирургии, моя дочь ходила по этажам, сдавала анализы. Подтвердив аппендицит, ей назначили операцию.
Перед операцией моя младшая сестра Тамара открыла медицинскую карту, где отметила, что у моей дочки аллергия на антибиотики.
Мою девочку забрали на операцию около 16:30, примерно в 17:00 заведующий хирургическим отделением №1 сам лично вышел и сказал нам, что операция прошла хорошо, в данное время зашивают, после переведут в отделение интенсивной терапии. А в палату переведут через 2-3 часа, когда моя дочь проснется (так как операцию провели под общим наркозом).
Далее нас пригласил в ординаторскую врач по имени Абдымажит и сказал: "Мы почистили нагноение обеих труб матки, где гной собрался в тазовой области и спровоцировал аппендицит, который мы удалили".
Заведующий отделением сказал нам прийти через 2-3 часа, когда моя дочь отойдет от наркоза.
В 20:00 мы приехали в больницу, мне разрешили зайти к дочери. Зайдя в реанимацию, я увидела, что у моей дочери лицо и шея были покрасневшие и покрыты красными пятнами.
Я спросила у Динары: "Почему ты красная?" На что она мне ответила: "Немного болит голова. Хочу спать". Ко мне подошел врач, который представился реаниматологом, и сказал нам: "После того как ее переведут в палату, надо присмотреть за ней несколько часов или до утра".
Присмотреть за Динарой осталась моя младшая дочь Акмарал. Она рассказала, что в 22:30 пришел врач по имени Абдымажит, осмотрел Динару и ушел.
Со слов Акмарал, в 2 часа ночи 9 августа у Динары начались острые боли в животе, пришлось искать медперсонал по коридору отделения хирургии. Обойдя все палаты, увидев чуть приоткрытую дверь за регистратурой, она вошла, увидела спящую медсестру. Разбудив ее, Акмарал попросила осмотреть сестру, сказав полностью Ф. И. О. и номер палаты. Медсестра пришла уже с готовым уколом, сказав, что это "обезболивающее", быстро сделав укол, ушла.
В 4 часа утра, по словам Акмарал, сестра стала проситься в туалет. Пришлось просить судно, снова разбудив ту же медсестру, которая направила к санитарке.
Санитарку тоже пришлось будить и просить у нее судно, но у Динары не получилось справить нужду. Состояние начало ухудшаться, появились резкие боли в животе. В 6 утра пришлось снова будить ту же медсестру и просить, чтобы она оказала хоть какую-то помощь. На что она, даже не вставая с постели, сказала мне обратиться к врачу. На вопрос: "А где врач? Все это время был врач в отделении?" - медсестра сказала номер палаты, где спал дежурный врач.
Найдя спящего врача, разбудив и объяснив состояние Динары, Акмарал попросила осмотреть и оказать помощь. На что врач ответил: "Ты иди, я сейчас приду". Прождав его в палате 10 минут, пришлось идти за ним повторно, будить и настоятельно просить осмотреть сестру.
Врач пришел в палату сонный, даже не осмотрев сестру, спросил: "Вышли ли газы из организма?" Динара ответила: "Да, газы вышли, очень хочется воды, можно ли?" На что врач ответил: "Можно. Если хотите есть, то можете еще поесть". И Динара позвонила мужу, чтобы ей принесли еду. Она поела немного супа и выпила воды, затем Акмарал повела в туалет Динару, там она справила нужду и сказала, что ее тошнит.
В 08:00, когда пришел врач Абдымажит поменять повязку, Акмарал спросила: "Почему у моей сестры два разреза?" Абдымажит ответил, что сделали три операции, что сегодня сестре нужно побольше ходить, чтобы поскорее поправиться. Попросил купить не имеющиеся в отделении препараты и ушел.
Акмарал сразу же купила препараты. Так как у медсестер была пересменка, только в 09:30 медсестра по имени Айгерим начала ставить капельницы: глюкозу с витамином С, физраствор, метрид, сделала какой-то укол внутримышечно (сказав, что это обезболивающее). Когда начали капать метрид, состояние Динары резко ухудшилось: появились краснота на шее и удушье, тогда Акмарал побежала искать медсестру и врача.
"Я нашла врача по имени Бакыт, который осмотрел Динару, измерил давление (давление было 80 на 50). Динара начала задыхаться. Я попросила подключить к аппарату ИВЛ, чтобы было легче дышать. Затем врач Бакыт привел реаниматолога по имени Бектур, который сказал, что легкие Динары работают на 93%, а легкие здорового человека работают на 95%, отказался выдавать аппарат ИВЛ", - рассказала Акмарал. (...)
По словам моей сестры Тамары, когда она пришла навестить Динару вместе с ее свекровью, лицо у дочки было красным, шея покрыта красными пятнами. На вопрос, делалась ли проба на антибиотики, врач Бакыт ответил отрицательно. Он сказал, что на полученные препараты аллергии быть не может, и назначил дополнительные капельницы. (...)
Динара жаловалась на сильные головные боли, нехватку воздуха, у нее были признаки диареи и рвота. Хотя и были позывы, но моча вообще не выходила.
Разве можно было продолжать вливать в человека препараты в течение одного часа, если моча вообще не выходит?
(...) Состояние Динары только ухудшалось: краснота и аллергия пошли по всему телу. Ее перевели в реанимацию.
Несмотря на то что врачи говорили, что состояние стабильное, Акмарал увидела следующую картину: Динара по-прежнему была красной, обе руки были завязаны с двух сторон, одновременно в обе руки ставили капельницу, на ее вопросы не отвечала и никак не реагировала, но в какой-то момент Динара приоткрыла один глаз, попросила врачей, чтобы ей развязали хотя бы одну руку, глаз у нее был красный.
Акмарал вышла вся в слезах, сказав, что состояние тяжелое, тогда свекр и свекровь Динары, пришедшие к тому времени в больницу, вызвали своего родственника – врача-кардиолога, преподающего на медфаке ОшГУ.
Пришел родственник, зашел в реанимацию, пробыл там какое-то время и выяснил, что Динаре капали метрид, который вызвал аллергию.
Выйдя из реанимации, он задал вопрос Тамаре и свекрови Динары: "Почему не сказали, что у нее аллергия на антибиотики? Ей капали метрид, который является антибиотиком". На что все в один голос ответили, что поставили в известность всех врачей перед и после операции. Оказалось, что врачи в реанимации являются его студентами и он всех их отругал, потому что они не сделали пробу на метрид. (...)
В реанимации Динара попросила меня: "Мама, мама, заберите меня домой, я очень устала, если умирать, то я хочу умереть дома".
(...) Я попросила Тамару подключить все возможные связи. Когда Тамара сделала пару звонков, только тогда пришли врачи: заведующий отделением хирургии №1, заведующий реанимацией и третий врач. Третий врач вышел и представился врачом-кардиологом, мы спросили о состоянии Динары, он сказал: "Хорошее".
Когда повторно зашел супруг Динары, у нее была жуткая диарея, и она попросила его позвать инфекциониста. Спустя некоторое время к нам подошел неизвестный врач, якобы он инфекционист, и сказал, что у дочери COVID-19 и надо везти в старую городскую больницу Оша, так как только там есть рентген. Когда якобы инфекционист вышел из отделения реанимации, мы снова подошли к нему и спросили: "Как он поставил диагноз COVID-19?", а он ответил: "У нее высокая температура и диарея".
На что свекор Динары показал ему симптомы анафилактического шока, тогда он сказал: "Я не инфекционист, я врач-хирург, я просто работал в красной зоне с зараженными коронавирусом пациентами" - и удалился.
В этот момент мы сами зашли в коридор реанимации, к нам вышел заведующий хирургией, мы стали спрашивать: "Взяли ли ПЦР-анализ? Сделали ли рентген? На каком основании вы поставили диагноз COVID-19?" На что мне ответили, что это все будет утром, а значит, моя дочь всю ночь должна была оставаться без присмотра врачей. (...)
Около половины второго ночи пригласили меня и свекровь Динары к заведующему реанимацией, зайдя, я сразу же подошла к дочери: она была вся красная, левый глаз был немного приоткрыт, были судороги и конвульсии. Заведующий нам сообщил, что состояние очень тяжелое, не выходит моча, давление пониженное, температура 40 градусов, нужна водка для растирания, и снова выписали витамины. (...)
Муж Динары принес водку и витамины. Спустя некоторое время нас, близких родственников, пригласили в кабинет заведующего реанимацией, который сказал нам, что состояние критическое, так как у нее сепсис. Он спросил: "Был ли аборт?", я ответила: "Да, был". Он сказал: "Из-за чистки пошло заражение крови". Я ответила: "Аборт был без хирургического вмешательства". Тогда он сказал: "Сепсис лечат антибиотиками, а ей антибиотики нельзя. Есть последний шанс - вколоть антибиотики последнего поколения".
Мы дали согласие, но он нас предупредил, что у нее руки и ноги ничего не чувствуют. Заведующий продиктовал названия двух антибиотиков, сказав: "Принесите один из них". Супруг Динары моментально принес эти антибиотики.
Не прошло и пяти минут, врач вышел и сказал, что у моей дочери остановилось сердце.
Я и мои родственники, родственники со стороны мужа моей дочери были так потрясены произошедшим. Никто из нас не ожидал такого поворота, молча поплакали и поехали домой к сватам. Мы не успели прийти домой к сватам, как через час-полтора привезли домой тело моей дочери. Оказывается, врачи типа под честное слово отдали тело родственнику моего свата, без ведома милиции. Позже в справке о смерти указали совсем другие диагнозы. (...)
У дочери остались двое маленьких детей: 3 годика сыну и 8 месяцев девочке.
Похороны прошли как в тумане, через неделю я нашла в себе силы написать заявление. (...)
3 сентября мое заявление поступило в ГУВД МВД Оша, и далее передали в отдел принадлежащему по территориальности.
Ближе к 40 дням моей дочери шесть врачей городской больницы пришли домой к моему свату, предложили помощь в проведении поминок. Я была против и категорически отказалась встречаться с ними, но на 40 дней они все-таки пришли, прочитали куран и ушли. (...)
16 ноября позвонила следователю узнать, как продвигается дело. Следователь ответил, что его перевели в другое место, что мне надо обратиться начальнику следствия, чтобы узнать, кому передали дело. Обратившись к начальнику следственного отдела, я узнала, что дело передано новому следователю. (...)
Прошло два месяца и 22 дня с момента начала следствия, но нет никаких результатов. Следователи искусственно тянут время, врачи все время пытаются встретиться со мной. (...)
Пожалуйста, накажите виновных врачей.
Что говорят в Минздраве?
Редакция Kaktus.media связалась с министром здравоохранения, которому адресовано обращение. "Я сам - хирург с 37-летним опытом. Очень редко встречаются осложнения в виде анафилактического шока. По этому случаю работала комиссия. Вынесла свой вердикт. Медработники получили наказание от руководства больницы в виде выговоров, замечаний. Дело передано в правоохранительные органы. Сейчас идет следствие. Если следствие докажет, что врачи были виноваты в смерти девушки, то они понесут наказание по закону. Там есть статьи, я думаю дело тщательно расследуют и виновники получат по заслугам", - прокомментировал он.
