Министр юстиции Аяз Баетов о "чувствительных темах", "Кумторе" и арбитраже (видео)

Аяз Батыркулович Баетов, министр юстиции, ответил на вопросы Kaktus.media в прямом эфире.

Про "Кумтор"

- Клара Сооронкулова, комментируя ваше назначение, была настроена очень оптимистично. Также она предположила, что вашу кандидатуру выбрали в связи с "Кумтором".

- Я благодарен Кларе Сыргакбековне за хорошую оценку. Ну а почему меня назначили - вопрос не ко мне. Но я могу сказать: "Кумтор" - одно из направлений, которое мы ведем. У нас есть ряд арбитражных дел. Поскольку я работал в этой сфере, то есть видение, как эту сферу систематизировать, сделать более эффективной, чтобы интересы государства на международном уровне в юридическом аспекте были защищены.

- И на какой стадии находится дело по "Кумтору"? Что сейчас вам предстоит сделать как главе Минюста в этом направлении?

- Юридически данный вопрос относится к ведению Центра судебного представительства. Однако рассматривается вопрос, чтобы Минюст более активную роль принимал в этом. Зачем это нужно? Ну, во-первых, сама юридическая работа должна быть более качественной с кыргызской стороны. Это нельзя отдавать на откуп за рубежом. Я не говорю, что мы должны заменить международных юристов, но наши юристы тоже должны быть готовы участвовать в процессе.

И второе: наблюдается информационный вакуум, мы готовы его восполнять. Мы будем по мере важных действий обобщать информацию соответствующих госорганов, рассказывать и объяснять.

- Так на каком этапе находится процесс все-таки?

- Процесс разделен на несколько направлений. Активно идет процесс в Нью-Йорке. Есть процесс в Стокгольме, он менее активен. И здесь очень важно сказать, что под видом новой информации озвучивают решения, принятые еще в августе. И здесь тоже экспертный потенциал надо увеличивать - причем по всем арбитражным делам. Кыргызстан - не закрытая страна. Мы вовлечены в международные экономические, финансовые, инвестиционные отношения. Поэтому нам нужно занимать более уверенную самостоятельную позицию, вести процессы и рассказывать.

Про цифровизацию

- Вы отметили, что госуслуги являются для вас одним из приоритетных направлений. В связи с этим у меня вопрос: как вы намерены ликвидировать бюрократические барьеры? Вы сами когда-нибудь пробовали открывать, закрывать юридическое лицо? Это же умереть легче.

- Очереди равно коррупция, все это мы понимаем. Поэтому наша цель - цифровизация. Но реальная цифровизация. Сейчас мы определяем проблемные места. К примеру, у нас уже есть система электронной регистрации юрлиц, и за год там зарегистрировались 40 юрлиц. Это ведь очень мало. А потому что там особые картридеры нужны, то есть технологически изначально это была нереализуемая идея.

Я задаю вопрос: а почему тогда это вводили? Зачем это протаскивали законом? Обсуждалось ли это с кем-либо? А просто специалисты боялись сказать руководству, что идея обречена на провал.

Поэтому сейчас поставлена задача сделать настоящую цифровизацию. Есть ряд неплохих идей по регистрации юрлиц. К примеру, перерегистрацию сделать уведомительной. Мы хотим дать право подписи не одному человеку, чтобы на нем все замыкалось - это же коррупционный риск, а нескольким людям в ведомстве.

Я бы хотел дать ответ на такой специфический вопрос в виде конкретного плана действий. Мы провели аудит всех проектов по цифровизации - их около 20. Половина "висят", потому что есть искусственные бюрократические причины, по некоторым специалисты боятся взять ответственность, еще в части что-то не работает. Мы сделали аудит, взяли ответственность, решаем технологические вопросы.

- Когда нам ждать конкретных результатов?

- По цифровизации мы запустили. Два замороженных тендера я продвинул вперед, чтобы быстрее заканчивали. Мы хотим перевернуть саму систему.

- Как юрист, вы прекрасно понимаете важность открытых данных. Но очень слабо обновляются базы Минюста по юридическим лицам. Бывает такое, что в открытых данных числится владельцем организации господин N. А потом оказывается, что он уже давно не руководитель, не хозяин, прошел перерегистрацию, а в базе данных это не отражается.

- Здесь два фактора: человеческий и инфраструктурный . Госслужащие работают под большим давлением. Поток информации такой огромный, что ребята просто зашиваются. Такой огромный поток бумаг, что они просто не успевают. В день по 70 заявлений на человека падает. Поэтому нужен дополнительный принтер, дополнительно двух людей посадим.

И нужно решать с самим потоком. Сейчас мы можем просто выделить людей, которые будут более оперативно вносить новые данные в базу юрлиц. Но это не уменьшит очередей при сдаче и выдаче документов.

Минюст занимается инвентаризацией законов. Сначала хотели применить принцип гильотины, потом решили от него отказаться. Давайте объясним, как проводится инвентаризация законов, почему без гильотины, как обстоят дела с инвентаризацией законов. Что нам ждать в ближайшем будущем.

Про инвентаризацию законов

- Если в стране принята новая Конституция, то чтобы не было паралича правовой системы, законы должны ей соответствовать. И в рамках инвентаризации можно улучшить сами законы тоже. То есть сотни законов оценили: соответствуют ли они Конституции, соответствуют ли они друг другу, есть ли между ними синхронизация. И в рамках этого первого этапа ряд законов был изменен техническим образом - просто названия поменялись, а ряд законов был синхронизирован или с Конституцией, или с другими законами. Надо признать, что это огромный объем работы, который сделала команда Минюста, независимых экспертов и гражданского сектора.

Второе - это критика по определенным моментам, по определенным законам.

Мы не закрываем пространство для дискуссии.

- Это прекрасно, что вы будете слушать критику и пожелания, потому что при инвентаризации закона о деятельности СМИ в группу представители СМИ включены не были первоначально. Затем отдельным представителям удалось пробраться в эту группу обсуждающих.

- Я детали именно по СМИ не знаю.

- Я вам рассказываю.

- Но повторюсь, когда мы дойдем до этапа, дальше будем работать по отдельным направлениям. Готовы слушать, готовы разговаривать.

- В каждое из направлений нужно включать обязательно участников рынка. Потому что, кто знает боль этой сферы лучше, чем ее участники? По СМИ - это мы, журналисты, по бизнесу мелкому и среднему - это бизнесмены.

Еще один момент, тоже определенным образом связанный с инвентаризацией. Принимаются новые законы, по которым нужно придумать и провести ряд подзаконных актов. Как идет работа в этом направлении? Кто ведет такую работу?

- Нам бы саму инвентаризацию сейчас качественно провести. Мы сейчас около 100 законов провели через экспертизу. И теперь профильные министерства должны внести новые проекты этих законов. Потом только они пойдут в ЖК. А потом будет поднят вопрос о механизме реализации. К примеру, я не могу не затронуть этот знаменитый вопрос про неправительственные и некоммерческие организации. Механизм там пока не определен. Это будет отдельный этап работы. Там профильные ведомства по своим законам работают. Но могу сказать, что сейчас ключевая роль будет при выработке механизмов реализации правовых нормативных актов у некоторых ведомств. Это Минэконом, Минфин и Минюст. Мы будем играть более активную роль даже по тем проектам, которые готовят другие ведомства. Но подзаконные акты будут разрабатывать профильные ведомства.

- Я имела в виду другой законопроект - о недостоверной информации. Закон принят, к нему должны быть готовы подзаконные акты, для того чтобы он начал действовать. Что с подзаконными актами? Как вы сами относитесь к закону?

- Важно будет обеспечить качество механизма реализации положений, и когда до этого дойдет, будем в широком альянсе разговаривать, работать.

- Кто здесь может быть заинтересованным ведомством?

- Определятся. Там, может, будет комплекс ведомств. Но, повторюсь, одну из активных ролей будет играть Минюст. Про то, что вы сейчас сказали, я не знаю предыстории, я знаю в общем. Но чтобы понять, вникнуть и выразить свое мнение, мне нужно время.

- Понятно. Учитывая, что у нас меняется ЖК, это как-то отразится на ходе работы?

- Я думаю, мы успеваем. Самое основное - мы должны успеть, постараться. Все будет зависеть от активности профильных ведомств. Но мы будем им помогать, просить. Потому что, когда инвентаризация закончится, если она будет эффективной и качественной в целом, правовая система станет функционировать слаженно. Что нам и нужно.

Про изменения в работе госслужбы

- Мало кто заметил, но сам подход к госслужбе с юридической стороны очень сильно изменился. Раньше была имитация вместо результатов - это форма нашей бюрократии. Рассеивание ответственности, бесконечные согласования.

И особая атмосфера страха среди чиновников на проведение не то что тендеров, даже на принятие своих решений. Было очень легко затянуть вопрос.

В последнее время сделаны кардинальные шаги, чтобы система стала более мобильной, принимались сквозные решения. Первое - естественно, был принят закон о кабмине, а также три ключевых акта. Теперь взаимодействие между администрацией и кабмином будет в три-четыре раза быстрее. Взаимодействие между министерствами будет в два-три раза быстрее. Потому что убрали очень многие искусственные бюрократические вещи. Раньше был в администрации отдел, и потом было министерство. И никто не знал, кто несет ответственность: то ли министр, то ли завотделом. Друг на друга смотрели, документы перекидывали. Это осталось с советских времен, когда ЦК Компартии не был в составе госслужбы, но он идеологически должен был контролировать, там были отделы по соцвопросам, потом в Совмине был отдел и потом - министерство.

Теперь нет отделов, теперь ответственность на руководителях ведомств, на министрах по своим вопросам. Теперь скорость принятия решений будет выше.

Это же нужно сделать в рамках каждого ведомства теперь. Это настоящая реформа.

О "Вечерке" и "Рубиконе"

- Александр Ким выиграл суд еще в прошлом году по перерегистрации "Рубикона". Но управление юстиции Бишкека перерегистрировать его в качестве владельца отказывается. В чем дело? Что происходит? На вас, на Министерство юстиции, кто-то давит?

- На меня никто не давил, никто ничего не говорил. Оказывается, есть целый ряд дел, которые в обществе активно обсуждаются. Я быстро прошелся по ним, времени не было разбираться. Я знаю, что этот вопрос - один из чувствительных, я с ним буду разбираться. Там не все так просто, поэтому так и затянулось.

- Там есть решение суда. Разве этого недостаточно?

- Там, по-моему, ряд решений судов. Будем разбираться. Я не готов комментировать сейчас.

- Когда мы можем ждать ответа на этот вопрос?

- Я думаю, все ответы по вопросам, которые вы сегодня зададите, вы получите сейчас. А по таким вопросам, когда мы будем готовы. Я не могу сейчас сказать, когда я дам ответ. Мне нужно изучить данный вопрос. Я не хочу сейчас называть даты. Если я не знаю вопрос, как я могу говорить, когда я дам по нему ответ?

- Список чувствительных, как вы говорите, дел достаточно обширен?

- Ну как чувствительных? Тех, которые привлекли медийный интерес.

О Конституции

- Давайте вернемся к вопросу о Конституции. Вы были в группе, которая активно обсуждала Конституцию, вы критиковали ее. А сейчас вы чиновник, вы работаете в рамках этой Конституции. Есть ли моменты, когда вы говорите хотя бы сам себе: "А я говорил, что вот этот пункт вызовет вопросы и проблемы"? Или все-таки наша Конституция сейчас вас вполне устраивает?

- Когда мы критиковали, тогда у нас были разные позиции. Мы говорили, что нельзя слишком спешить. И время это получили. Сейчас нам нужно уважать закон. Если сейчас каждый будет говорить, что мы не уважаем закон, то далеко не уедем. Тем более я сейчас, к сожалению, вижу тенденцию к полному неприятию друг друга в обществе. Каждый считает свое мнение абсолютно верным, единственно правильным. Это ненормальный подход, особенно в отношении главных законов государства.

Касательно самой Конституции я думаю так. Жизнь покажет в определенный момент необходимость ее изменения. Если такой момент придет, не надо этого бояться. Это нормально, это жизнь показывает необходимость дополнения и изменения нормативных правовых актов, включая Конституцию.

О политических амбициях

- Клара Сооронкулова, комментируя ваше назначение, сказала, что видит вас будущим президентом.

- Нет комментариев. Я сам не понял. Благодарен ей за хорошую оценку, я очень уважаю ее, как специалиста. Я, конечно, видел это интервью, но у меня комментариев к нему нет. Сейчас у меня задача - работать, помогать государству. Больших медийных, политических амбиций у меня особо никогда не было.

О своих основных задачах

- Ваши основные задачи? Как вы думаете, что необходимо сделать, чтобы считать свою роль на этой позиции, на этой должности выполненной?

- Первое, я действительно верю, что надо просто цифровизировать деятельность ведомства. Потому что мы знаем: там, где очереди, там коррупционные риски. Там, где бумажка, есть человеческий фактор, это время лишнее, даже если нет коррупции.

Второе. Я приверженец подхода, что госуслуги, если есть возможность, должны идти на аутсорсинг частным структурам. Это касается и нотариата, и всех других направлений. Потому что нельзя все на себе замыкать. Государство не вытянет такой поток.

Третье - это международные арбитражные дела. У нас есть очень хороший план. Мы сейчас его проработали до конца, там четыре основных момента. Это то, во что я сам верю. Я очень люблю сферу международного права - это моя профессия.

Здесь вот в чем проблема: мы одни из немногих в мире, кто заранее отказался от суверенного юрисдикционного иммунитета. И все в шоке, когда мы это обсуждаем, все профессионалы-юристы (я не отношу себя к профессионалам международного уровня). Если посмотреть арбитражные дела против Кыргызстана, то первый год мы всегда тратим миллионы на то, чтобы доказать, - этот трибунал не имеет права рассматривать дело с Кыргызстаном, против Кыргызстана. Я поднимал этот вопрос в 2018-2019 годах, давайте менять закон. Каждый раз меня начинают критиковать, что это уменьшит инвестиции. Нет, мы изучили все международные материалы. Нет ни одного показателя, что это привлекает инвестиции. Но чтобы была обеспеченность защиты прав инвесторов, я хочу предложить и мы будем изучать целесообразность присоединения к Вашингтонской конвенции 1965 года о международном центре по урегулированию споров.

Там вообще комическая ситуация: мы ратифицировали в 1997 году и до сих пор не отдали грамоту. А это на 30-40% уже дешевле было бы арбитражи вести, чем разовый арбитраж. Плюс я встретился с отечественными экспертами, которые учились за рубежом. Инвестиции не должны привязываться только к экономической выгоде. Сейчас они должны привязываться к публичному интересу: экология, местные сообщества и так далее. А не так, как на "Кумторе", - полное игнорирование публичных интересов государства.

Также мы хотим провести большую работу по увеличению экспертного и управленческого потенциала центра судебного представительства. Я вынужден констатировать: во многих случаях наши ребята стали просто почтальонами. Они не понимают, что происходит в арбитраже, они ждут только справку от международных юристов. Поэтому мы должны наших ребят прокачать до этого уровня. Если там тысячи долларов за час уходят международным юристам, почему мы не можем туда отправить на обучение наших? И поставить критерии: английский, потенциал. Чтобы наши госорганы и нанятые эксперты могли контролировать хотя бы объем выполненных работ, качество, объем расходов, стратегию.

Международных юристов сделаешь из частных юристов, тех, кто все время этим занимается. Это наше третье направление. Дошло до того, что, к примеру, если юрист в Лондоне хочет изучить кыргызский закон об акционерных обществах, ему на русском языке туда отправляют. Там переводят экстремально дорого, и они делают анализ закона. Но это можно делать здесь. Это на треть расходы сократит. Многие ребята, которые отучились за рубежом, чаще всего работают на частников. Самые сильные юристы Кыргызстана уже были контрактованы "Центеррой". Сейчас, к сожалению, мы не можем со многими из них работать, потому что они до этого работали на "Центерру". Потому что государство не направляло средства. Я знаю, что это рискованный ход, что меня многие будут критиковать, но я убежден, что часть расходов на международных юристов должна идти на национальных юристов. Хотя бы национальное законодательство они должны помогать изучать, и школа менторства должна быть. За год-два мы вырастим, прокачаем отечественный пул специалистов. Если они не будут высочайшего уровня, они будут хотя бы среднего уровня, а не крайне низкого. И они смогут помогать. При кризисах, которые у государства могут быть с арбитражами, несколько юристов всегда будут рядом со страной и будут реально консультировать.

И четвертое. Если проанализировать все арбитражи - а мы проанализировали арбитражи против Кыргызстана за последние семь лет в нашей базе, - там везде "ушки" разных чиновников были. По сути, из-за частных действий определенного чиновника - проверяющего, административной госслужбы, силовых ведомств - потом образуется миллионный иск. Многомиллионный. И у нас уходят миллионы на арбитраж. Поэтому нам нужно объяснять чиновникам в группах риска, что мы уже живем не в одной стране, мы живем в большом мире. И частные действия могут создать из спора между хозяйствующими субъектами арбитражный спор против государства.

- Они это делали от незнания или из корыстных побуждений?

- Там был и умысел, многих наказывали. Например, по "Мегакому" очень многие из них были наказаны. Но в следующий раз, когда человек это будет делать по незнанию или с умыслом, он должен понимать: ты не просто за такую-то сумму несешь ответственность, ты ответственность несешь за огромный многомиллионный иск против государства. И вот такую информационную тренинговую кампанию мы тоже хотим сделать.

Вот это основные задачи, которые хочу решить. Надеюсь, что у меня получится.