20, 50, 100 тысяч. Какие суммы вымогают врачи с онкобольных
Несмотря на скудные доходы, врачи не просто не уходят, а, наоборот, всеми силами пытаются удержаться на своих местах. В официальных беседах медики заявляют, что истинная причина такого отношения - в любви к своей профессии. А вот анонимные рассказы оказываются гораздо откровеннее...
О том, какие коррупционные схемы есть в отечественной онкослужбе, Kaktus.media разбирался вместе с пациентами, врачами (в том числе медиками НЦО), представителями НПО и сотрудниками Минздрава. Читайте до конца.
Умалчивание
Если больной приходит в онкоцентр, имея на руках направление от врача и медстраховку, то прежде всего он должен попасть в кассу. Впрочем, бывает и так, что этот начальный этап минуется либо отодвигается на несколько шагов.
Сын пациента №1:
"На днях отца прооперировали в урологии - обнаружили опухоль, врачи объяснили, что есть подозрение на рак. Дали ткани, которые нужно было отнести в онкоцентр на анализ, выписали направление. Честно говоря, я даже не знал, что нужно идти в поликлинику. Пришел на территорию НЦО, спросил, где сдать анализы, мне подсказали. Поднялся в лабораторию, отдал все девушкам, которые там работают. Те сказали, что анализы выйдут в 700 с чем-то сомов. Оплатил на месте. Думал, что мне дадут квитанцию, но ничего такого не дождался. Заговаривать об этом побоялся, подумал, что они могут рассердиться и "нарисовать" неверные результаты".
Оплата в НЦО идет по нескольким направлениям:
- услуги амбулаторного лечения;
- лечение в стационаре терапевтического отделения (дневное либо полное пребывание);
- лечение в стационаре хирургического отделения (дневное либо полное пребывание).
Есть категории лиц, которые могут рассчитывать на бесплатную помощь.
Разъяснения по этой части являются достаточно объемными. Если вы хотите их прочесть, нажмите на кнопку "Подробности".
Условием предоставления специализированной медпомощи гражданам Кыргызстана является наличие направления от:
- группы семейных врачей;
- центров семейной медицины;
- центров общеврачебной практики;
- ведомственной медицинской службы;
- военно-врачебной комиссии;
- консультативно-диагностических отделений стационаров.
Амбулаторное лечение
В фойе поликлиники НЦО (поликлиника называется амбулаторно-диагностическим отделением) висят прейскуранты. Перечень услуг длинный, цены - щадящие. Если вы входите в определенную категорию лиц (см. ниже), то часть услуг вы получаете бесплатно.
Амбулаторная онкологическая помощь в НЦО (лабораторно-диагностические исследования, консультативная помощь специалистами) осуществляется БЕСПЛАТНО при наличии направления:
- больным в терминальной стадии;
- лицам, застрахованным по ОМС;
- детям до 16 лет (учащимся до 18 лет);
- участникам и инвалидам ВОВ;
- военнослежащим срочной службы;
- инвалидам советской армии;
- инвалидам из числа воинов-интернационалистов;
- лицам, пострадавшим вследствие чернобыльской катастрофы, и их детям до 18 лет;
- лицам, получающим государственные пособия (малообеспеченным семьям с детьми, ежемесячное социальное пособие).
Стационарное лечение
Оплата за пребывание в стационаре тоже ранжируется.
Бесплатно
- детям до 16 лет (учащимся до 18 лет);
- участникам и инвалидам ВОВ;
- военнослужащим срочной службы;
- инвалидам Советской армии;
- инвалидам из числа воинов-интернационалистов;
- лицам, пострадавшим вследствие чернобыльской катастрофы, и их детям до 18 лет.
Сооплата минимального уровня
- пенсионеры и ветераны труда старше 70 лет;
- лица с ограниченными возможностями здоровья с детства;
- лица, получающие государственные пособия (малообеспеченные семьи с детьми, социальные пособия).
Сооплата среднего уровня
- граждане, застрахованные по ОМС, имеющие полис ОМС.
Сооплата максимального уровня
- остальные категории лиц.
При этом при стационарном лечении сооплата не взимается с больных в отделениях химиотерапии и паллиативной помощи.
В 2017 году вступили в действие нормативные положения, обязывающие онкобольных оплачивать часть своего лечения. Поводы отменить бесплатную медпомощь в онкологии были благими. Главным аргументом было то, что пациенты все равно отдают немалые суммы врачам, однако эти деньги никак не служат для развития онкослужбы страны. Предполагалось, что вводя сооплату для пациентов, государство тем самым перенаправит финансовые потоки - от карманов медиков в бюджет. По факту же теперь больные платят двойную ставку, но об этом - чуть ниже.
Согласно действующим положениям, минимальный размер сооплаты для онкопациентов составляет 546 сомов, максимальный - 14 293. Суммы строго фиксированные и зависят от наличия либо отсутствия страховки, социального положения, от того, какого вида помощь оказывается пациенту - терапевтическая либо же хирургическая, а также от типа стационара, где пребывает больной - дневного либо полного (день+ночь).
В сумму сооплаты входят все услуги, которые пациент получит в стационаре: анализы, расходные материалы (бинты, шприцы, перчатки и тому подобное), койка, услуги врачей, в том числе стоимость операционных вмешательств, анестезии, постоперационный уход и даже некоторые виды лекарственных препаратов. Некоторые виды химиопрепаратов также могут быть бесплатными - в случае если они закупаются за счет гуманитарной помощи. В противном случае онкобольной должен приобретать химию самостоятельно.
В 2017 году врачи центра пролечили 7 134 взрослых, которые перечислили в кассу в виде сооплаты 22 985 849 сомов. На первый взгляд, сумма может показаться большой, но если вывести средний показатель, то получится что один пациент потратил 3 тыс. 222 сома. За счет платных амбулаторных услуг, оказанных не только онкобольным пациентам, на спецсчет поступило 15 312 185 сомов.
Требуют
То, что в Кыргызстане принято "благодарить" медиков, не секрет. Кто-то из пациентов это делает действительно от чистого сердца и по собственной воле. Но есть и такие, кого вынуждают врачи.
Жена пациента №2:
"Близкие уже не раз попадали на стол хирурга: внучке оперировали руку, зятю зашивали щеку, разрезанную болгаркой, дочери удаляли матку. А потому, когда муж ложился на операцию в онкологию, мы сразу спросили, сколько стоит. Внятного ответа не получили, но первые слова анестезиолога сразу после операции были о вознаграждении. Еще через пару дней с тем же предложением отблагодарить обратился и лечащий врач. Столько, сколько он просил, у меня с собой не было, отдала все, что было - это несколько тысяч. Было страшно, что это ему не понравится и за мужем перестанут смотреть. Слава Богу, обошлось, ему назначили лечение и выписали. Муж несколько суток провел в стационаре. Прежде чем лечь на операцию, мы оплатили в кассу три тысячи. По поводу операции в кассу нас не направляли".
В самом онкоцентре медики рассказывают, что главными противниками введения сооплаты в свое время были как раз хирурги. Последние распределены по отделениям. Кроме хирурга, на каждого подлежащего операции больного приходится еще как минимум двое медиков - лечащий врач и анестезиолог. С пациента берут суммы, в разы превышающие те, что платятся в кассу, объясняя это тем, что "благодарность" делится на нескольких людей, при этом анестезиолог берет еще и отдельно. Ставки последних - две-три тысячи, хирургов - 10-15-20-25 тысяч. Впрочем, и 25 тыс. сомов - далеко не предел.
Пациентка №3:
"Я оперировалась в прошлом году в частной клинике, которая находится неподалеку от НЦОГ. Пришла к ним с диагнозом "рак груди". За операцию отдала 25 тысяч. Теперь я наблюдаюсь в онкоцентре, периодически здесь бываю и разговариваю с другими пациентами. Удивилась, когда узнала, что другие женщины с таким же диагнозом, как у меня, оперировавшиеся в самом НЦО, заплатили врачам гораздо большие суммы - разные называют, от 50 тысяч и выше. А недавно мне рассказали, что какой-то иностранец расплачивался с врачами сотенными долларовыми купюрами за то, что те прооперировали его жену".
Родственница пациента №4:
"Пару недель назад родственнику мужа удаляли желудок. Сноха рассказывала: помимо кассы, с них взяли 100 тыс. сомов. Когда они 40 тыс. принесли, врач сказал: "Вы что мне как за аппендицит принесли?" Потом они еще 60 тыс. ему донесли".
В 2017 году хирурги НЦО прооперировали 2 419 взрослых пациентов. Представив, что только треть из них "благодарила" врачей, и очень условно предположив, что эта благодарность составляла не более 17 тыс. сомов (15 - врачу, две - анестезиологу), получим сумму в 13,7 млн сомов. Если же предположить, что на тех же условиях поборы коснулись каждого прооперированного в центре пациента, то масштабы достигнут 41 123 000 сомов - это почти в два раза больше, чем онкобольные принесли в казну.
Перенаправляют
Запретить врачу совмещать работу в госучреждении и в частной клинике не может никто, как и владеть частными клиниками. Только вот порой пациенты от такого совмещения оказываются в проигрыше. Больше всего нареканий, пожалуй, озвучивалось в отношении медицинского центра "Бона Мед", владельцами которого числятся Гульнара Таирова и Кыял Макиева. Последняя указана и директором учреждения. Сотрудники НЦО утверждают, что "Бона" фактически принадлежит заместителю директора по клинической работе НЦО и практикующего онколога-гинеколога Бактыгуль Султангазиевой. Сама Султангазиева это отрицает.
Пару слов об учредителях "Боны": онколог-маммолог Кыял Макиева является дочерью Султангазиевой, а Гульнара Таирова - это акушер-гинеколог, которая сидит на приеме в поликлинике НЦО. Последнюю обвиняют в том, что она пачками направляет женщин в "Бону".
Гендиректор НЦО Эрнис Тилеков подтверждает, что такая практика имелась, однако сейчас, настаивает Тилеков, такого быть уже не должно, потому что он строго-настрого запретил перенаправления пациентов. Впрочем, другие врачи НЦО утверждают, что запрет Тилекова не подействовал.
Как бы то ни было, в самой "Боне" очереди не маленькие. Правда, только в один единственный день - субботу, когда прием ведут сами Султангазиева и Таирова, пациентки приходят как по записи, так и в порядке живой очереди, причем очередь начинают занимать с раннего утра - сотрудницы "Боны" посоветовали прийти к 7 часам, чтобы попасть на прием в первых рядах. В противном случае, по их словам, ждать придется час-полтора.
"Прием стоит 500 сомов, УЗИ - столько же, кольпоскопия еще 750, а дальше уже - в зависимости от того, какие процедуры будет проводить врач. Берите с собой тысячи три, если что останется - хорошо", - порекомендовали сотрудницы медцентра.
Занижение числа процедур
Принимать всех пациентов в обход кассы невозможно. Как минимум потому, что у каждого трудоустроенного в госучреждении врача есть план, который он обязан выполнить в конце месяца. Условно говоря - 30 тысяч, которые должны поступить по линии одного врача в кассу за счет оказания больным платных услуг и за счет сооплаты. Но есть и другие способы заработать.
Врач №1:
"Вообще, золотым дном у нас (говоря "у нас", собеседник редакции подразумевает "в государственной медицине". - Прим. Kaktus.media) являются кабинеты УЗИ. Схема здесь такая: пациента направляют на исследование, допустим, двух органов. Эти данные врач и отразит в бланке. А потом может спросить: "Какие еще органы посмотреть?" Все в курсе, что ставка за один орган сегодня составляет 500 сомов. Никакого принуждения. У рентгенологов - своя рабочая схема: использовать для снимков собственную пленку, которая стоит, по сути, копейки. В итоге все больничные расходные материалы на месте - никаких расхождений с отраженным в документах количеством пациентов нет".
Самое дорогое рентген-исследование в НЦО (как и в других государственных медучреждениях) стоит 439 сомов, самое дешевое - 59. Для сравнения, в частных клиниках цены варьируются от 400 до 1 200 сомов.
Необоснованные вмешательства
Четыре года назад широко обсуждался скандал, когда 25-летней Гульзине Байтаевой врач удалила грудь, не имея показаний к операции. Отправляя девушку на операционный стол, хирург обещала лишь сделать забор материала для проведения анализа - именно этот анализ должен был показать, есть ли у Гульзины рак. Очнувшись от наркоза, пациентка обнаружила, что у нее больше нет левой груди. А спустя некоторое время обнаружилось, что имевшаяся опухоль была доброкачественной и требовала лишь консервативного лечения. Комиссия НЦО и судмедэксперты подтвердили неправоту онколога Зинаиды Карабековой, проводившей операцию. В отношении нее возбудили уголовное дело, но до конца его так и не довели.
Гульзина Байтаева:
"Первый раз уголовное дело приостановили вскоре после начала расследования. Мне даже не объяснили почему, просто позвонил следователь, который его вел, и предупредил, что дело хотят закрыть. Потом я узнала, что закрыли, а следователя уволили. Окончательно дело закрыли меньше чем через год после его возбуждения - в марте 2015 года. Закрыл его, кстати, следователь, которого потом осудили за мошенничество. А поводом стало то, что изначально дело открывали по статье, согласно которой мне нужно было подтвердить, что из-за действий врача я получила инвалидность. При этом по нашему законодательству потеря груди не означает инвалидность. Как мне сказали, даже если хирург удалит по ошибке почку, наказать его все равно не удастся. Куда я только ни обращалась, но никаких результатов так и не добилась".
За эту скандальную операцию Карабекова должна была получить на руки 20 тыс. сомов. После того как обнаружилась ошибка, часть суммы она вернула пострадавшей пациентке.
Гульзина Байтаева:
"Мы договаривались так: если она мне просто опухоль удалит, то операция обойдется в 7 тысяч, если будет большая операция по удалению груди, то и стоить она будет уже 20 тысяч. Когда мне провели операцию, Карабекова сразу стала требовать с мужа эти 20 тысяч. Потом три тысячи нужно было отдать в реанимацию, еще отдельно анестезиологу две или три тысячи. Когда я уже пришла в себя после операции, стала просить Карабекову показать мне результаты анализов, был у меня рак или нет. Она начала юлить, затем позвала меня к себе в кабинет, вернула 10 тыс. сомов и сказала: "Остальные вернуть не могу, мы уже поделились". Вообще все лечение, вместе с этой операцией и с восстановлением, вместе с прописанными мне лекарствами обошлось в 48 тыс. сомов. Сейчас я так и живу без одной груди, а на ягодицах до сих пор, спустя четыре года (!), остались гематомы после уколов, которые мне неправильно ставили в НЦО - сначала синяки были на всю ягодицу, теперь они размером с яйцо".
В прошлом году Карабекова, уже давно достигшая пенсионного возраста, уволилась по собственному желанию, однако продолжает практиковать в частном медцентре.
Гульзина Байтаева:
"Руководство НЦО даже не смогло уволить ее по статье. Предыдущий директор рассказывал мне, что они еле уговорили Карабекову уйти, она согласилась, поставив условие, что напишет заявление по собственному желанию".
Закупки лекарств по завышенным ценам
Каждые два года в республике пересматривается перечень жизненно важных лекарственных средств (ПЖВЛС) - согласно закону, государство обязано обеспечивать доступность медикаментов, входящих в этот список. Другими словами, способствовать тому, чтобы лекарства были доступны для населения - как физически, так и материально. В 2016 году ряд НПО провели исследование, которое показало: в ПЖВЛС нет 30 препаратов, необходимых для лечения онкобольных. 15 из этих 30 даже не были включены в государственный реестр Департамента лекарственного обеспечения, а 19 из тех, что были на рынке, занимали монопольное положение.
Родственница пациента №5:
"В 2014 году у отца выявили неоперабельный рак легкого. Врач прописал химию. Я уже не помню, как назывались лекарства, но хорошо запомнила, что одна доза самого дорогого препарата стоила 15,5 тыс. сомов. Купить его можно было в одном единственном месте - даже не в аптеке, а на каком-то аптечном складе. Сначала у отца была очень хорошая динамика, размеры новообразования быстро уменьшались, он сам стал таким бодрым, лечащий врач тоже был настроен оптимистично. А спустя полгода у склада возникли перебои с поставками, и очередной курс отец не смог начать вовремя... Ни лечащий врач, ни медсестры - никто нам не объяснял, чем это чревато. Через пару недель задержки препарат пришел. Отец получил очередной курс, а еще через полтора месяца он умер - очень быстро и агрессивно пошли многочисленные метастазы в мозг. И, да, мы узнали, что аналоги назначенного ему лекарства продавали в России в восемь раз дешевле".
Переплату за препараты обнаружили и на уровне государственных закупок. Из четырех, входивших в ПЖЛВС медикаментов, все четыре закупались по завышенной цене.
Список жизненно важных лекарств, к слову, пересмотрели в прошлом году. Из недостающих 30 включили 12.
Позиция руководства НЦОГ
Мы побеседовали с нынешним директором НЦО Эрнисом Тилековым о болевых точках в онкослужбе. Главный вывод этой беседы можно сформулировать так: да, проблемы существуют, но новое руководство старается эти проблемы решать. Что касается коррупции, Тилеков утверждает, что будет строго наказывать подчиненных.
Эрнис Тилеков:
"Если я это засекаю, я с ними не церемонюсь. Недавно я снял заведующую отделением за то, что ее сотрудники допускали многочисленные нарушения. Я анестезиологам сказал: даже на словах пациент пожалуется - уволю. С заведующих требую: занимайтесь своими сотрудниками, контролируйте, мониторьте, заходите в палату, спрашивайте у пациентов. Если у пациента вымогают деньги, ну не давайте и все, скажите, что директору расскажете. А если боитесь, что вам навредят, обращайтесь ко мне напрямую. Можете сказать, что отдадите деньги потом, и при первой возможности приходите. Но хочу сказать: я не верю, что врач намеренно может причинить пациенту вред - все мы под Богом ходим".
Послесловие
По словам самих врачей, все собранные с пациентов деньги делятся на несколько человек. Часть остается команде медиков, которые были задействованы в операции, часть идут другим людям - вплоть до чиновников от медицины. Изначально для того чтобы получить место в государственном медучреждении, врач с "хлебной" специальностью (хирург, уролог, гинеколог, стоматолог) должен заплатить немалую сумму - речь идет даже не о сотнях, а о тысячах долларов. Подробнее о том, как работает система коррупции, затрагивающая все уровни государственной медицины - от самого низшего звена и до самого верха, читайте здесь.
