7 инструментов взаимодействия журналистов и политиков. Что изменилось за год?
2018 год стал разгрузочным в плане давления госаппарата на медиарынок и журналистов. Вероятно, первым лицам государства не до того – они заняты в большей степени укреплением фундамента власти - политикой и экономикой, а до парламентских выборов почти два года. Тем не менее мелкие споры между публичными фигурами и СМИ происходят. Kaktus.media попытался выделить основные инструменты нападок на журналистов, интернет-пользователей и оппонентов в информационном пространстве со стороны публичных лиц. И понять, изменилось ли что-то за год со сменой власти в стране.
1. Суды отошли на второй план. На первом – общественная дискуссия
Прошлый год выдался урожайным на судебные процессы против журналистов со стороны Генпрокуратуры, защищающей честь и достоинство Алмазбека Атамбаева, членов СДПК и политиков всех мастей. Сейчас этот тренд не в моде.
В этом году Атамбаев оказался уже в оппозиции, адмресурс он передал Сооронбаю Жээнбекову. Как только экс-президент спустился с небес на землю, так и дискуссия в информационном поле стала иной. Он публично отвечает на критику, пытается объяснить свою позицию и даже приводит аргументы, а не просто вещает истину как азан. Атамбаев реагирует и на публикации в СМИ. При этом остается при своем мнении: среди журналистов есть клеветники. Но если еще полтора года назад с медиа-ресурса уже бы требовали 3 млн сомов компенсации за ущерб чести и достоинству, то теперь реакция иная: экс-президент также через СМИ пытается что-то доказать.
Жээнбеков, как и обещал, с журналистами тоже не ссорится, СМИ публично во всех грехах и связи с третьими силами не обвиняет, а его аппарат реагирует на запросы непровластных журналистов. Пока президент в отношении с прессой дружелюбнее предшественника. Но ситуация ближе к парламентским выборам может измениться.
2. "Меня не так поняли", или Дискредитация журналистов
Если вдруг заявление какого-нибудь политика, чаще депутата или руководителя госоргана, подвергается критике в соцсетях, он, как правило, заявляет, что его не так поняли, не так процитировали, вырвали слова из контекста, а он вообще не то имел в виду. Случается, что политик выразил на самом деле свою мысль очень четко, а непрофессиональный журналист совершенно ее не понял и непреднамеренно исказил. Но чаще, когда начинаешь разбираться, выясняется, что из набора слов, вывалившегося изо рта публичного лица, можно понять только то, что поняли все остальные. Или из сказанного непонятно ничего. А журналист как мог из междометий соорудил целый абзац. В общем, или у говорящего никакой мысли не было вовсе, или ему словарного запаса не хватило, чтобы выразить свою идею. В этом плане за год ничего не изменилось: политики лучше говорить не стали, курсы по ораторскому мастерству не проходили. Хотя нет, умеющих складывать слова в предложения стало еще меньше.
3. Команда "фас" отражается на подконтрольных медиа
Так как уменьшение полномочий президента в Конституции не повлияло на то, что все чиновники и силовики с судьями работают с оглядкой на седьмой этаж "Белого дома", любое поморщивание главы государства дает сигнал всему госаппарату реагировать в направлении, угодном аппарату президента.
Как говорится, научи дурака богу молиться – он и лоб расшибет. Так и у нас. Акаеву, Бакиеву, Атамбаеву даже необязательно было командовать, кого и насколько посадить, на кого в суд подать и сколько денег моральной компенсации требовать. Несколько критических замечаний в публичном пространстве президенты высказали – все от оперативника и до председателя Верховного суда взяли курс на уничтожение оппонентов. Жээнбекова эта участь тоже настигла. Его подчиненные сначала ищут намеки между строк пресс-релизов, а потом натягивают законодательные нормы на обвинения. Уже покинув должность, "эксы" откровенничают, что не давали указаний кого-то сажать или судить, и расстраиваются, что им никто не верит.
В политических войнах подконтрольные властям СМИ (как государственные, так и аффилированны провластным политикам) являются всего лишь инструментом. Они набрасываются на оппонента власти, а заодно и медиа-ресурсы, которые публикуют комментарии оппонентов. Совершенно черный пиар с оскорбительными коллажами-рисунками льется из нескольких низкопробных газет и таких же интернет-сайтов. И, честно говоря, в методах за год ничего не изменилось. Поменялись только герои публикаций.
4. Лично написанные посты в соцсетях, которых почти нет
Активных интернет-пользователей среди политиков за год не стало больше, хотя именно общение и даже споры дают возможность выстроить диалог, уточнить позицию и быстро получить реакцию на законодательные инициативы. Делают посты и отвечают на комментарии все те же: депутаты Дастан Бекешев, Жанар Акаев, Аида Касымалиева, Эльвира Сурабалдиева, Исхак Масалиев. За мэра отражают критику сотрудники аппарата муниципалитета. А со стороны правительства и аппарата президента по-прежнему наблюдается зияющая информационная дыра (распространение релизов через официальные аккаунты не в счет).
5. Фейковые комментаторы
Осваивать интернет-пространство несколько лет назад начали не только граждане, но и те, кто связан с информационной политикой во власти. И несмотря на то, что нет прямых доказательств причастности каких-то специалистов по соцсетям с президентом и его окружением, все понимают: просто так с фейковых аккаунтов хвалебные оды петь, да так массированно, главе государства не стал бы никто, как и смешивать с грязью его оппонентов.
Наличие информационной пехоты в виде троллей было явно видно при Алмазбеке Атамбаеве. Комментарии типа "Наш президент! Эркек!" можно было увидеть через минуту после публикации на новостном сайте пресс-релиза о протокольной встрече Атамбаева с каким-нибудь дипломатом. Также рьяно, много, денно и нощно комментаторы пытались облить грязью с ног до головы оппозиционеров и журналистов, которые посмели критиковать президента. Тезисов на самом деле было немного. Большинство из них крутились вокруг темы "А вот при Бакиеве…"
Что изменилось за год? Комментаторы с фейковых аккаунтов активнее стали работать в кыргызскоязычных группах в Facebook, а еще чаще допускают прямые оскорбления и нецензурные выражения как в адрес СМИ, которые опубликовали новость, так и в адрес тех, о ком эта новость.
6. Публичные опровержения аппарата президента
Аппарат президента стал более сдержан, как и глава государства. Опровержения на нападки там считают нужным делать через раз, отвечают мало и суконным языком. Сотрудники аппарата не рвутся выступать, чтобы отстоять репутацию Жээнбекова, а он сам не ищет любую публичную площадку, например, как открытие школы или вручение верительных грамот послам, чтобы высказать то, что он обо всем думает. Вы скажите, что скучно? Да, журналистам тоже. Раньше эмоциональные заявления из "Белого дома" обеспечивали траффик и, как говорят на журналистском жаргоне, гарантированный срач. И СМИ гадали: или у президента истерика, или у автора заявления. Но зато стало спокойнее.
7. Законодательные и околозаконодательные инициативы
Публичные лица и законодатели в частности за год так и не поняли природу интернета, значение свободы выражения мнений. А потому периодически пытаются что-нибудь сделать с контролем интернет-пространства. Так как в теме они разбираются плохо, то и доводы в защиту контроля интернета или привлечения к ответственности интернет-пользователей выглядят по-прежнему нелепо. Хотя, надо признать, настораживают. Конкретные законопроекты депутаты еще не разрабатывали, но публично свое мнение озвучивали. А для медиа-сообщества это уже является первым сигналом держать ухо востро.
