"Из-за матери ребенок боялся ножей". Трогательная история удочерения четырех девочек
"Кыргызстан без сирот - не слоган, а цель!" - под таким девизом два года назад в Бишкеке открылась Школа ответственных родителей. Основная цель проекта - добиться, чтобы в Кыргызстане как можно меньше детей находились в детских домах, рассказать потенциальным приемным родителям, как принять ребенка в семью.
Директор школы - Антон Путилин. Он и его супруга Ульяна сами являются приемными родителями четырех девочек, поэтому не понаслышке знают, с какими трудностями можно столкнуться, воспитывая приемных детей.
Редакция Kaktus.media поговорила с Антоном Путилиным и узнала, как живет эта удивительная семья.
"Мы с женой хотели помогать детям"
- Какого-то конкретного дня, когда я проснулся и решил, что стану приемным родителем, конечно, нет. Я учился 5 лет за рубежом, жил в Литве. И там была одна семья, с которой я начал близко общаться. У них на тот момент было 5 детей (сейчас уже 6), четверо из которых - приемные. Я это все наблюдал, мне очень понравилось. Поэтому еще до того, как мы с Ульяной поженились, я знал, чего хочу. А Ульяна в свое время помогала разным детским домам, и тоже как-то у нее эта мысль сидела еще с подросткового возраста.
Мы с женой познакомились просто. Я приехал с учебы, чтобы работать с детками. Мы тогда уже задумывали проект по наставничеству. И Ульяна тоже вернулась из-за границы. Мы встретились, познакомились. Два месяца интенсивно общались. Через 4 месяца поженились. Скоро нашему браку 5 лет.
Как в семье появилась Юля
- О том, что мы оба хотим взять ребенка из детского дома, с Ульяной мы говорили еще до свадьбы. Была большая вероятность, что собственных детей у нас не будет. Особо по этому поводу мы с женой не переживали. Мы - люди верующие, начали молиться и узнали, что Ульяна ждет ребенка. Мысли об усыновлении не оставляли. Пару месяцев спустя одна фостерная семья рассказала, что три девочки у них готовы к удочерению: им сделали документы, нужно было найти для них семьи. Девочки не сестры, просто жили в одной фостерной семье. Ульяна сказала: "Может, младшую возьмем?" Поехали, познакомились. На тот момент самой младшей девочке уже было 9 лет. Так у нас появилась Юля. И она у нас первенец, несмотря на то что тогда Ульяна была беременна.
Через год-полтора у нас уже было четкое ощущение, что Юля - наш ребенок. А сейчас, когда прошло уже почти 4 года, кажется, что дочка всегда у нас была, но почему-то мы не помним ее детство и фотографий не осталось.
Сначала было сложно
- Когда дети попадают из кризисных семей, детских домов, они очень хотят, чтобы у них была нормальная семья. Соответственно, у них включается защитный механизм. Начинается период, который мы называем "медовый месяц". Он может длиться и месяц, и полгода, и полтора часа. Это период, когда ребенок делает все, чтобы понравиться. С одной стороны, ты замечаешь, что ребенок себя неестественно ведет. С другой - ребенок тебе просто в рот заглядывает. Все довольны, всем хорошо.
А потом, когда проходит период адаптации, он расслабляется, понимает, что его забрали и хотят, чтобы он остался. И тут уже все травмы и переживания начинают вылезать наружу. К тому же, из-за того что у ребенка есть история брошенности, он начинает подсознательно проверять, действительно ли его любят таким, какой он есть.
- Этот период тоже у разных детей длится по-разному. Если говорить про Юлю, то примерно месяц все было красиво, а потом ее начало немного "подколбашивать". Ребенок не получил чего-то, и это проявляется. Одно время у Юли были истерики, как у маленького ребенка 2-3 лет. Мы к этому готовились, где-то что-то делали просто интуитивно. Я брал Юлю на руки и качал (32 килограмма), пел колыбельные песенки. Через полчасика она успокаивалась. Так мы качали ее месяц-полтора 2-3 раза в неделю. Потом она эту потребность восполнила, и истерики пропали.
Юля проецировала на нас своих биологических родителей. В ее понимании папа был героем, мама - злодейкой.
Поскольку биологический отец с ними не жил, а мать била и кричала, это автоматически перенеслось на нашу семью. Когда я был дома, все было хорошо, папочка любимый. Когда меня не было, Юля доводила жену, Ульяну аж трясло. Первое время мы не могли понять, что происходит. Ребенок был уже достаточно взрослый, чтобы начать с ней говорить на эту тему. Но надо говорить, говорить, говорить. При этом мы стараемся дать детям побольше любви. Также важно делать их жизнь более структурированной: определять границы дозволенного, как себя вести неприемлемо. Так потихоньку работали. Появились успехи в поведении.
Кормили из бутылочки
- А потом вдруг получился откат назад. Поведение стало еще хуже, чем было. Психолог с большим стажем посоветовала нам такую классную штуку - покормить Юлю из бутылочки. Дочке тогда уже 10 лет было. Это тоже нужно было для восполнения пробелов. Мы как раз кормили сына из бутылочки. Оставалось немного смеси, Ульяна Юлю позвала, положила ее и начала ее кормить. Та смеялась. Ульяна говорила: "Все нормально, доченька, ты покушай". Только бутылка во рту у Юли оказалась, она схватила, начала есть, плакать. Потом еще с ложечки покормили. И этот пробел заполнили. Сейчас у нее типичные проблемы обычного ребенка. И от Юли идет большая поддержка.
Как в семье появилась Эмма
- С Юлей пошел прогресс, и мы стали думать взять еще одну девочку. Жилищные условия позволяли взять только девочку, чтобы поселить в комнату к Юле. Мне позвонила одна женщина, которая рассказала, что у соседки живет ребенок родственницы. И они хотят девочку сдать в детский дом. Нас попросили с этими людьми поговорить и помочь ребенку. Девочка 8 лет жила с мамой, у которой были проблемы с алкоголем, поэтому они жили то на улице, то у кого-то. Папа то появлялся, то исчезал. И вот мама бросила ребенка у родственников.
В итоге после моей беседы с ними мне дали три дня на поиски приемной семьи. Приехал я домой, рассказал все жене. А мы как раз переезжали в новый, более просторный дом. Так у нас появилась Эмма. У нее были очень тяжелое детство и огромная потребность в семье.
- Мы приехали домой, провели день вместе и пошли спать. Утром просыпаемся: на кухне нет самого большого ножа. Поиски успеха не принесли. Эмму спрашивали о нем и так, и так. Но она так и не созналась. На третий день, наконец, девочка рассказала, что выкинула нож в мусорку. Однако он улетел за шкаф.
На вопрос о причине Эмма расплакалась и рассказала, что однажды мама напилась и ранила папу ножом, он был весь в крови, вызывали скорую, милицию. И все это на глазах ребенка.
И мы стали замечать, что она боится ножей. Мы объясняли, что они приносят пользу, если правильно ими пользоваться. Через год Эмма попросила научить ее резать хлеб. И это было классно!
Дети будто не могли наесться
- Со старшими девочками у нас были проблемки с едой. Если ребенок голодал, особенно в маленьком возрасте, то это большая травма. У Юли это тоже было, но у Эммы ярко выражено. Она питалась как попало и поэтому очень много ела. Если поставишь казан плова, то она весь может съесть. Будет есть, пока не стошнит. Ругать за это нельзя. Ведь ребенок просто боится: вдруг обеда или ужина не будет. Дети могут прятать колбасу под подушкой не потому, что не верят родителям, а просто не привыкли, что у них есть постоянная еда.
Нужно просто обеспечить постоянный доступ к еде, давать еду с собой в школу. Ребенок должен понять, что еда есть всегда: у него есть куда за ней пойти, у кого попросить. Когда Эмма первый раз сказала, что она наелась, мы были счастливы.
- С Эммой было сложнее всего, потому что ребенок очень много всего пережил. Один брат утонул у нее на глазах. Еще одного мать придушила, когда кормила, пьяная.
Ангелина и Вика
- Мы планировали остановиться на какое-то время с усыновлением. Но это люди так планируют, а в небесной канцелярии решают по-другому. Ульяна проводила тренинг для соцработников. И были девочки из детского дома, которые во время разговора о том, что выросшие в детдомах, часто и своих детей приводят в учреждения, рассказали, что у них как раз есть такие сестры. И называют фамилию, как у моих друзей из Литвы. Они наши наставники, многому научили. Очень близкие люди для нас.
Услышать, что в детдоме живут дети с такой фамилией - это не то же самое, что просто услышать историю детей детдома. Две недели бурлило все это внутри. Потому что взять еще детей - это же себя нужно эмоционально растянуть, финансово... Мы как раз арендовали дом, и комната девочек была самой большой. Туда вполне поместились еще две кровати.
Мы решили, что заберем Ангелину и Вику. Потом выяснилась, что у них вообще другая фамилия. Та фамилия была одного из пап, которого в детдоме знали, потому что он их выпускник. На тот момент Вике было 10 лет, Ангелине 8.
Вика на удивление простой ребенок. Проблем с поведением у нее нет. У нее большая запущенность в плане учебы, потому что она в 4-м классе толком читать не умела.
Ангелина сложнее. Она в детском доме была с двух лет. Она сильно травмирована детским домом. Первое время у нее тоже были истерики. И посменно ее пришлось качать почти 4 часа. Первое время было тяжко. Сейчас уже полегче.
Школу ответственных родителей мы открыли потому, что никто будущих усыновителей не научит, как быть со всеми травмами и особенностями поведения.
Детдом - это тюрьма. Хороший детдом - это хорошая тюрьма.
Бог создал семьи, а человек придумал детский дом. Дети должны жить в семьях.
Фотографии взяты со страниц семьи в социальной сети Facebook с разрешения Антона Путилина.
