Личный пилот Аскара Акаева рассказал о годах работы на первого президента Кыргызстана
Сейчас Алымкулов живет в Алматы. В своем первом эксклюзивном интервью журналисту Tengrinews.kz Стальбек Алымкулов рассказал, как летал с президентами, о падении на вертолете с высоты 4 тысячи метров, жизни после авиакатастрофы и о том, как спасался от обстрелов в Афганистане.
Когда меня спрашивают, чем отличается самолет от вертолета, я всегда говорю: "Самолет хочет летать, поэтому его и называют самолет, а вертолет нужно заставлять летать".
Я с детства любил самолеты, из пластилина их лепил, играл с ними, а потом в классе четвертом отец меня взял с собой на облет. Он тогда директором совхоза работал. На вертолете Ми-4 мы делали облет летних стоянок чабанов в горах Суусамыра. Вертолет ужасно тарахтел, грохот страшный стоял, но с тех пор я "заболел" вертолетами.
После школы поступил в Краснокутское летное училище гражданской авиации в Саратовской области. Для союзных республик там выделялись места, поэтому со мной учились в основном ребята из Средней Азии, Казахстана и с Кавказа. Краснокутское училище было образовано в годы Великой Отечественной войны на основе знаменитого Качинского училища. Там учились сыновья Иосифа Сталина и Михаила Фрунзе. Готовили нас основательно. Когда выпускались, у меня 80 часов налета было на самолете Ан-2.
На самолетах малой авиации я отлетал 14 лет. Прошел путь от второго пилота до командира эскадрильи. А потом появилась возможность воплотить свою детскую мечту. В Омском летном училище прошел переподготовку и навсегда ушел в пилоты вертолетов.
Профессии пилот как таковой нет, я считаю. Это работа. Летчик - это просто состояние твоего здоровья, нервов, настроя твоей души. Взлетел, все проблемы остались на земле. Ты свободен. Прилетел - проблемы навалились.
7 лет с президентом Кыргызстана Аскаром Акаевым
Когда на борту первые лица государства, всех пилотов перед рейсом обязательно проверяют спецслужбы. Это называется "литерный" рейс. Формируются два экипажа. Вертолет перед каждым полетом полностью проверяет специально созданная комиссия. Проверяющий и руководитель предприятия во время рейса обязаны быть на борту. Еще одна комиссия, в которую входят врачи, проверяет бортпитание. У нас обыкновенный вертолет был. Специальной дорогой отделки салона не было, просто коврами застилали. VIP-персон в полете обслуживали два бортпроводника.
Акаев сначала в салоне сидел, потом обычно в кабину к летчикам заходил, садился на место бортмеханика. Любил смотреть на небо. Общались с ним, конечно. Нормальный человек. Очень воспитанный, интеллигентный. Он ученый же. Улыбался всегда. После полета всегда руку жал, благодарил. Говорил: "Спасибо, ребята".
На следующий год на Иссык-Куле отдыхал Нурсултан Назарбаев. Его тоже в Джети-Огуз возили. Он с Сарой Алпысовной был и с детьми, Аскар Акаевич - с Майрам Дуйшеновной. Назарбаев очень хороший наездник. Специально для гостей была организована конная прогулка. Назарбаев, помню, в хромовых сапогах был, в шелковой рубашке, на голове - модная кепка.
Об авиакатастрофах
Первый раз я "падал" на самолете Ан-2. Фильтр в бензонасосе забился, пришлось на дорогу садиться. Второй случай тоже на Ан-2 произошел. На взлете двигатель отказал, хорошо, скорость маленькая была, успел затормозить. Правда, выкатился с полосы и приземлился уже на пашню. Отделался легким испугом.
А в 2000-х случилась катастрофа. 15 марта на облете вертолет попал в нисходящий поток и упал с высоты 3 900 метров. Погибли люди. Как потом нам сказали, мы кувыркались почти 100 метров. Кабину порвало, меня выкинуло, второй пилот обгорел, погибли бортмеханик и депутат Жогорку Кенеша.
У меня была своя небольшая частная компания. Из Америки приехали два охотника, заказали вертолет. Перед охотой нужно было сделать предварительный облет. Я уже собирался вылетать, а тут приезжает мой друг, депутат Жогорку Кенеша Чолпонбек Матыев, ему в этот день как раз удостоверение депутата выдали, он с нами захотел полететь. Чолпонбек говорит, что надо посмотреть вот это урочище, какие там экземпляры козерогов. Я круг сделал, разворачиваюсь, уже собрался возвращаться на базу, он мне говорит: "Давай еще раз посмотрим". Я сначала не хотел, потом согласился. В общем, делаю еще один круг и попадаю в нисходящий поток.
Спасли нас на следующий день. Я ногу сломал, руку сломал, ребра переломал, головой стукнулся, лицевая кость треснула. На борту были депутат, начальник главохоты и два егеря. Один из егерей единственный целый остался. Он в лагерь пошел, нашел чабанов, они на лошадях, корпешки взяли и приехали к нам где-то в четыре утра. Потом пограничники приехали, вертолет прилетел, забрали нас в больницу.
Меня судили, 12 лет давали. Но спасибо госсекретарю и Аскару Акаеву, они амнистию подписали, и меня из зала суда выпустили. Три года после этого я не летал.
Жизнь после катастрофы
В 2003 году я переехал в Казахстан. Меня пригласили на работу, и уже 15 лет я живу и работаю в Алматы. За это время тоже много чего интересного произошло.
В 2005 году я попал в Афганистан. Мы помогали Международным силам содействия безопасности (ISAF) в Афганистане. В эту организацию входили 45 государств. Мы возили на военные базы продукты питания для солдат. Начиная от картошки, заканчивая мороженым. Каждый день возили по две тонны продуктов, вплоть до кубиков льда. Когда только прилетел, у коллег поинтересовался, насколько здесь опасно, и мне российский военный атташе сказал: "Афганистан всегда опасный, но хочу тебя успокоить, ПЗРК нет". ПЗРК - это переносной зенитно-ракетный комплекс. Гроза вертолетов.
В Афганистане меня трижды обстреливали. Два раза попали, один раз я убежал. Первый раз я в Аргун летел на американскую базу. Снег шел. Я высоту три с половиной тысячи метров набрал, облачность. Уже начал снижаться, и тут ба-бах. Я влево-вправо, в общем, змейкой начал уходить. Стреляли из пулемета. Три пули попали в вертолет: одна в кабину, две в лопасть. Прилетели, выгрузили продукты, собрались обратно лететь, двигатель не запускается. Открыли, а там дыра и пуля застряла. Короче, провода кое-как соединили, двигатель запустили, улетели.
Через четыре дня мой вертолет второй раз обстреляли. После этого у меня пропал сон. Ночью совсем перестал спать. Вернулся домой, в Алматы. 10 дней болел, пластом лежал, все тело болело, даже волосы болели. Жена у меня врач, лечила меня. Капельницы ставила. Через 10 дней встал, поехал на вулканизацию подкачать колесо авто. Начали качать, я отвернулся, и тут за спиной хлопок. Я от неожиданности подпрыгнул и на землю упал, руками голову прикрыл. Все от меня шарахнулись. Пришлось извиняться, объяснять, что я недавно из Афганистана вернулся.
Третий раз обстреляли во время Рамазана. Прилетели на американскую базу в долине Коренгал. Смотрю, что-то афганцев не видно. Я второму пилоту и механику говорю:"Быстро разгружайте груз, я свистну, вы сразу заскакивайте, что-то у меня плохое предчувствие". Сижу как на иголках. Потом смотрю, мать родная, американцы попадали на землю, стрельба началась. Я начал свистеть своим, они в вертолет заскочили, взлетели, потом смотрю: со стороны зеленки ракета летит. Я сразу машину в ущелье бросил, ракета мимо прошла и взорвалась перед взлетной площадкой. Две палеты успели разгрузить, а две не успели. Створки открыты, двери вертолета открыты. Бумаги летают. Вертолет боюсь разогнать, оторвет створки. В общем, кое-как прилетел, сел.
Было ли мне страшно? В момент обстрела страха не бывает, он потом появляется. А в этот момент инстинкт самосохранения начинает работать. Начинаешь машину уводить от пуль. Разные приемы есть: скольжение, например, или змейкой. Это мне военные вертолетчики подсказали.
Спасало еще то, что жена рядом была, как настоящая боевая подруга. Она по профессии врач-инфекционист. В Афганистане следила за здоровьем пилотов авиагруппы СНГ. Очень многих ребят вылечила от опасных инфекционных болезней. Они до сих пор ей благодарны, с каждым праздником поздравляют и пишут: "Любимому доктору Зайде Турганбаевне Алымкуловой". Я не ревную, мне, наоборот, приятно.
Молитва спасла
Кроме Афганистана, еще работал в Африке, Юго-Восточной Азии, Турции. В 2008 году меня в Судан отправили. В начале мая прилетел в столицу - Хартум. Машину облетал и вылетел в Эль-Фашер, это город в 850 километрах на запад в сторону Чада. Взлетел, вместо того чтобы лететь, двигатель на малый газ заходит, и я начинаю падать. А у меня второй пилот - который со мной в Кыргызстане падал. Признаюсь, в этот момент я начал молиться и просить Бога, чтобы он помог мне. Молился, молился и вдруг увидел футбольное поле, думаю: если что, на него сяду. Еле-еле машину вытащил. Потом, когда искали причину неисправности, оказалось, что техники перепутали регулятор температуры. Левый на правый поставили, правый на левый. 10 дней искали, нашли.
В Индонезии еще работал. На острове Суматра. Пожары там тушили. В Турции тоже пожары тушили. В Сомали три поездки были. Жить и работать вдалеке от дома тяжело, конечно. Но окончательно от заграничных командировок я отказался, когда в Турции однажды четыре месяца пришлось готовить еду для экипажа. Оказалось, что из экипажа я один умею готовить. Я так устал, что после этого отказался ездить в заграничные командировки.
Есть такая работа - туристов спасать
Работа пилота вертолета такая: сегодня спасаешь туристов, которые в горах потерялись, или альпинистов, терпящих бедствие. Завтра, допустим, возишь акима, послезавтра летишь, пожар тушишь. Или подвеску таскаешь, строительно-монтажные работы делаешь.
Однажды на Талгарском перевале туристов пришлось спасать. Человек 15-16 пошли в горы, двое сломали ноги, и вот надо их вытаскивать. Я полетел, координаты нам дали, смотрю: они в таком маленьком глубоком ущелье сидят. Начал снижаться. Ущелье настолько узкое, что сесть вертолету полностью невозможно, места не хватает. Поставил переднее колесо, лопастями чуть отвесные скалы не задеваю, кое-как забрали двоих и улетели. Не успели раненых выгрузить, нам говорят: нужно за остальными лететь. Выругался: неужели нельзя сразу было сказать, чтобы всех забрали? Полетели, а тут уже солнце заходит. Не видно людей. Кое-как нашел их. Сел так же на одно переднее колесо, забрал всех. Мне бортмеханик говорит: "Командир, может быть, обматерить их?"
Когда подготовка к Азиаде была, тогда еще аким Алматы Есимов летал с нами, смотрел, как объекты строятся. Потом, когда сель сошел в Наурызбайском районе, он с нами тоже летал. Облет по всем горным озерам делал.
Когда летаешь, постоянно нужно быть сосредоточенным, просчитывать все варианты. Надо постоянно следить, как работает двигатель, как системы работают, как машина себя ведет. Если, предположим, двигатель откажет, куда я могу сесть - нужно просчитывать разные ситуации, постоянно считать, какая у тебя масса, сколько топлива осталось, какой груз, сядешь ты на эту высоту или нет. Если пилотам самолета при посадке и давление, и скорость ветра, и сцепление на аэродроме, и видимость подскажут, то вертолетчику никто не подскажет. Ему самому нужно все определять.
Я когда с этой работы ушел, списался, у меня мама, дети, жена, все родственники облегченно вздохнули и сказали: наконец-то.
